Манекенщики - страница 4

Ты никак не уймешься, франт страусиный!

В дело вмешивается, хотя, какого, черт меня раздери, дьявола, Джаспер. Будучи, однако, хоть и грузноватым мужчиной, он, тем не менее, проворно дрейфует между столами с посетителями, и уже стоит рядом со мной, протянув свою руку к заимствованному мной револьверу, и, плавно опускает его дулом вниз, на кое действие реагирует Шут, то же самое проделывая с оружием Простофили и Сноба. Те, к счастью, не препятствуют этим действиям. Но, случись сейчас что-нибудь неожиданное, например, та же кружка прилетела бы к нам, или какая-нибудь неосторожная особа проходила бы мимо и уронила поднос, все бы тут перестреляли друг друга, к чертям собачьим! Напряженный момент, не правда ли? Нужно отдать должное брюхастому. Он знал, как нужно действовать и, с хладнокровным спокойствием исправил ситуацию:

– Вся остальная выпивка за счет заведения, джентльмены!

Как-то слишком щедро он меня отмазывает. Запал что ли? Да и черт бы с ним и с его попугаем! Как насчет возмещения ущерба моему достоинству?..

Мне становится не по себе от лицезрения меня участниками конфликта, а револьвер возвращается на свое место.

Вдруг это происходит. Происходит неожиданность. В таверну, чуть ли не вышибая дверь, вламывается низкого роста человек в черной шляпе и в таком же плаще длиной до пола. С приходом этого карлика, все до единого замерли, даже попугай на плече трактирщика, а в помещении образовалась такая тишина, что прекрасно было слышно, как я проглотила слюну от ошеломления.

Глава вторая

«Миннезанг»

2113 год

12 мая

– Ты это называешь чертовщиной? – с усмешкой на лице произнес парень лет эдак двадцати восьми-двадцати девяти в белой пижаме и перебинтованной головой. Из маленькой квадратной бумажки он насыпал в рот красно-желтого порошка и залпом туда же опрокинул стакан с крепким напитком, а потом сдобрил все это дело кисленькой закуской.

Только что другой парень, который выглядел постарше, немного смуглый, также одетый в белые цвета, но в одежду более солидного покроя; и с ухоженными черными волосами, зачесанными к затылку; нелестно отозвался о воспроизведенном на древнем граммофоне стихотворении, зачитанном девочкой.

Автор вопроса, разжевывая вкуснятину, вместе с грязью со своих пальцев, стоял у окна, рядом с проигрывателем. И, после того как выключил его, продолжил:

– Чертовщиной я называю совершенно иное, мой некультурный друг. Я же рассказывал тебе однажды, как эта война поменяла приоритеты. Помнишь? А вот тебе художественный вариант…

Этот «некультурный друг» возлежал на кровати прямо напротив окна, всей своей сущностью подтверждая, что тот, кто назвал его некультурным, попал в самую точку. На него падала тень перебинтованного, чему он был особенно рад, ибо солнце за окном, казалось, может расплавить стекла и выжечь к чертям занавески. Наиболее удобным ему казалось держать левую руку под головой, как он и сделал, а левая нога, причем обутая в истрепанный ботинок, с вопиющей бесцеремонностью была задрана на неприбранной кровати. Правая, и вовсе, будто отброшенная за временной ненадобностью, валялась на полу как кукольная. В таком ленивом и хамском положении своего тленного тела, обессиленный ничегонеделанием, пальцем правой руки он ковырял в носу и внимал рассказчику.

– И из чего, собственно, чертовщина-то получается, а? Да из того, что один лем души не чаял в одной андромеде, а та всего лишь спала с ним, как бы «между прочим», и под ручку ходила на киносеансы. В то же время любила она и состоятельных ребят с хорошим чувством юмора, образованных и с инкубаторным воспитанием «настоящего мужчины», коими качествами ни по одному из этих пунктов ее парень не обладал, да и, говоря по правде, не особо то и стремился ими обзавестись, дескать, с какого это хрена! Парочка так давно состояла в отношениях, и привыкла друг к другу, что девочке не хотелось расстраивать его правдой. Думала, все наладится и, рано или поздно, встанет на свои места. Однако, бездействие ничем хорошим не заканчивается, и наш чувак пострадал конкретно.