– Верно, я пока что уговариваю тебя, – согласился с ним гость и, подойдя к сидевшему в инвалидном кресле Эмерику, наклонился и сжал его плечо. – И если ты дальше будешь настаивать на верховенстве закона над твоей жизнью, то я пойду на вынужденные меры по твоему спасению. На днях у тебя будет донор.
Внешность Артура часто не вязалась с его характером. Его решительность и упорство соседствовали с мягкими чертами довольного жизнью тусовщика, и даже взгляд не обладал той цепкостью и жёсткостью, что была у Де Вромма, и тем не менее Эмерик не обманывался на счёт друга.
Он знал, что тот не бросает слов на ветер, но, кроме усталости, ничего не чувствовал. Взгляд Артура поверх его головы подсказал, что друг заметил состояние Эмерика, чей цвет ауры стал прерывистым и бледным. Мерцал, как затухающий фитиль.
– Отличный был коньяк, спасибо, дружище. И не волнуйся, я обо всём позабочусь.
Вернув на стол стакан и не прощаясь с сигарой, Артур вышел из кабинета. В слабо освещённом коридоре у него над головой вспыхнул огонёк льдисто-холодного цвета с вкраплением зелёных искр, на секунду подсветив витражное окно у двери, когда советник мэра Стоунвиля выходил из особняка.
Дождавшись, когда посетитель удалится, в кабинет тут же направились личный помощник Эмерика в сопровождении медицинской работницы. Сиделка осталась в стороне, а секретарь подошёл к Де Вромму в ожидании распоряжений.
– Ганс, тебе удалось связаться с моей сестрой? – спросил Эмерик.
– Я отправил ей ещё одно сообщение сегодня, но она по-прежнему не выходит на связь.
– Понятно. Пригласи, пожалуйста, на ближайшие дни нотариуса.
– Да, сэр, – ответил помощник.
Тем временем сиделка подступила к Эмерику и снимала с него показатели температуры тела и давления. Сейчас этот мужчина выглядел сравнительно хуже, чем когда её наняли для ухода за ним, и она нередко не справлялась с ним одна. Для таких случаев Ганс нанял медбрата. Свечение над головой Де Вромма с каждым днём становилось всё меньше. Некогда переливчатый луч из красного цвета с примесью жёлтого, белого и даже синего цвета укорачивался и становился бледнее. У стариков в Стоунвиле и то аура была ярче. Не оставалось сомнений, что мужчина угасал под натиском болезни и сейчас, не считая слуг, он жил один в своём роскошном фамильном особняке. Из близких родственников у него осталась только младшая сестра, и она не горела желанием встречаться с Эмериком ни при каких обстоятельствах. Когда-то они сильно повздорили, и обида её была сильнее желания примириться с умирающим родичем, а Де Вромму, кроме неё, некого было включать в завещание о наследниках.
Учебный день закончился, но некоторые студенты задерживались на кафедрах и в зале лаборатории, где Ману работала лаборантом. Девушка следила за порядком, ставила опыты и писала докторскую работу. Вечерами она нередко задерживалась, дожидаясь окончания практики у студентов. Сегодня ей тоже пришлось задержаться и выйти из учебного корпуса биологической кафедры, только когда начало темнеть. По обыкновению накинув на голову капюшон пальто, она взяла с парковки велосипед и, поставив рюкзак в корзину перед собой, поехала по привычному маршруту.
Старинные дома сменялись более современными, но невысокими и выполненными в том же стиле; затем, на более широких и многолюдных улицах, возникли современные дома. Инфраструктура современных районов города подразумевала хорошее освещение и оснащение улиц.
