7
Ленчик верил в бога. Точнее верил в то, что говорят родители. Любая проблема решалась не самолично родителями, а как бы богом. Раз в неделю в воскресение, святой день (так они прозвали), все было немного иначе, чем в будни. Просыпались с рассветом, молились, завтрак был постный без соли и сахара, не говоря уж о молоке. Заходили в церковь, где слушали пастора. Ленчику не всегда было понятно, о чем говорит молодой дядя, спрятавший свою молодость под бородой и платьем, но спрашивать родителей он не смел – если им понятно, то наверное и ему должно быть. Еще они в этот день много крестились – проходя мимо храма, какой никакой часовенки с крестиком, они тремя сложенными вместе пальцами сперва касались лба, потом – солнечное сплетение, затем клали перст на правое и левое плечо, и наконец завершали обряд опустив руку, совершая поклон. В обед был постный суп. Вечером смотрели канал «Спас», где на прямой линии священник отвечал на разные вопросы. Например, где мы. Потом шло кино. Последний фильм, что они смотрели был «Подранки», где четверо детей остались сиротами…
Ленчик заплакал. Он старался делать это незаметно, но здесь было не более чем 15 квадратов, скрыть эмоцию, как и другие звуки были труднее всего. Он старался не пить, чтобы не испытывать малой нужды. Конечно, ныло под ложечкой, он мечтал о постном супе и канале с скучным ведущим в рясе.
Прошла ночь – было темно и определить время суток помогало внутренне чутье. Обычно ночью он шел в туалет, потом засыпал и просыпался с папиным «Сделай мне кофе послаще». Теперь его разбудил озноб, его колотило, зубы стучали, он пытался кусать губы, чтобы успокоиться, но дрожь не проходила, напротив она стал гуще подробнее, обрастая новыми вопросами.
Что он сделал с девочкой? Это же она кричала? Конечно она. Тогда почему никто не слышит? Почему я не могу кричать? Потому что страшно. Мне страшно. Потому что там маньяк из «Молчания ягнят», он хочет выпить твою кровь и сделать из твоей головы вазу для фруктов.
Снова крик? Или мне послышалось? Крик от боли? Послышалось. Да нет, ей больно. Больно… это ужасно. Боль – это когда что-то ломают, когда трудно дышать и думать. Ты думаешь о… , ты… не выходит, ни о чем, кроме этой бо-боли ты не можешь думать. Верит ли Лола? Если так, то чем больше верующих, тем больше вероятности, что придет спасение. Ждать полицию? Крепкий орешек ворвется, и вынесет на своих руках с криком «Умрите, гады!» Да нет же! Не нужно его беспокоить. Зачем? У меня есть бог. Спасибо, мама, папа, что познакомили меня с ним. Теперь он меня знает и будет навещать по воскресениям. Только сегодня не воскресение! Хватит кричать. Это невыносимо. Мама, папа, где его искать? Ему нельзя позвонить, но может быть есть способ, чтобы он услышал.
– Ты чего бормочешь?
Он не сразу услышал. Внутренний голос пугал его, он почти обездвижил его конечности.
– Молитву? – предположила Поля.
– Да… тебе все известно, да?
– Мне известно то, что очевидно.
– Тут блин темно, пахнет мочой и дышать уже нечем, кажется и вода…
Ленчик задыхался.
– Роб…но ты пойми он тут вроде как старший.
– Что? Да какая разница кто здесь старший. Мы здесь увязли по самый чижик, нас убьют, съедят, с нами явно сделают что-то ужасное, а тут старший, младший…
Волосы взмокли, по вискам катились капли, руки взмокли, веревка стала ощутимее. Веревка состоит из таких тоненьких волокон. А каждое тоненькое из еще более тонких. Тонюсеньких!
