Манящий рассвет - страница 11

Через два дня другая рыбалка, ушли на лодке далеко вниз по Волге. Накануне Генрихович объелся желтых слив. Встали на место – клюёт хорошая рыба, а у нашего гостя зеленеет лицо: «Тысяча извинений, нельзя ли на вон тот бережок?» Что делать, мотаем снасти и к берегу. Тут комикс: гость припустил в тальник5, расстёгивая на ходу брючный ремень. Явился счастливый. Конечно, мы недолго простояли на якоре, повторилась та же история. Когда дело шло к третьей схватке, ему был предложен гениальный по простоте вариант – справить нужду с борта лодки. Рядом ни души. Бледнея и краснея, он попробовал. Волна от далёкого парохода чуть пошевелила лодку. А ему показалось, что лодка переворачивается! Руки, коленки затряслись, папа едва подхватил его за шиворот. Решили не мучать дорогого гостя. Уехали домой. О своём инструменте много интересного он рассказывал. Гобой в оркестре очень важен. По нему настраивает инструменты весь оркестр. Он даёт ноту «ля».

У мамы была подруга Сима. Жила на горах. Мы с мамой заходили за Симой раненько и от родника «Головушка» поднимались в горы за грибами. Там дубы, но встречались и осинники. Ноги и сердце нужны крепкие для походов в этих горах. Снизу вверх хорошо видны грибы, но домой еле плетёмся. Устал я по-настоящему впервые после одного похода на картошку у Красного поля. До трёх дня мотыжили по сильной жаре с мамой, потом я набегался по лугам, оврагам и в дороге домой отставал, только совместная песня помогала. Другой раз повезло: кто-то по ошибке промотыжил наш участок. Возвращались краем леса. Находили ягодные поляны одну за другой, паслись, пили из родника, нарвали букет полевых цветов бабушке. Зимой мама ездила в Ленинград и там встретилась случайно со своей сестрой в Эрмитаже! К Новому году привезла ведро клюквы, невиданных конфет и всем подарки. Этот Новый год запомнился особым весельем. Собрались папины друзья с женами, бабушкины подруги.

Зима пролетела в учёбе и чтении. Пришла Пасха, улица Пушкина наводнилась людьми, среди них толклись продавцы мелким товаром – офени. Папа купил у них стопку книг для меня. После чтения каждой книжки бабушка заставляла в каталоге писать краткое содержание и наклеивать на обложку номер. Постепенно их набралось триста штук. Библиотечкой я очень дорожил.

Стоит рассказать о курах. Развели их тридцать штук. Забота появилась у всех. Нам с папой надлежало носить с Волги мелкую гальку, а с базара кормовую свеклу. Мама успевала перед работой нарезать, насечь травы, она же щупала наседок, готовила корм. Бабушка тоже наблюдала за клушками, они норовили снести груду яиц в самых потайных местах. Особо распушившихся клушек обливали водой. Как-то папе доверили подкупить кур на базаре. Он запал на пяток особей, как ему доверительно сообщили, «лехгорной» породы. К утру они дружно подохли. Представьте, прямо по Сеттону-Томпсону, нашлась среди рядовых кур выдающаяся. С виду щуплая, хроменькая, она оказалась долгожительницей и исправно несла огромные, двужелточные яйца. Мы все полюбили её, даже кличка была «Паралик». Хранится её фотография. Смешной случай: мама вбегает к бабушке напуганная. «Что-то случится нехорошее – курица петухом пропела!!» Впоследствии купленная курица и оказалась петухом.

Весной 1959 года семья не на шутку встревожилась: папа потерял работу. Кустарные промыслы запретил Хрущёв. Сразу хорошую работу не отыщешь. Папа устроился матросом на водную базу охотников. Я прыгал до потолка от радости. Дело шло к летним каникулам и провести лето рядом с отцом было неслыханным везением. Я не расставался с папой, помогал во всех делах и лучше узнал его…