– В тумане бывает всякое, – сказал Серафим.
– Что именно? – Позвоночнику вдруг сделалось холодно и колко.
– Деревья. – Серафим загнул указательный палец на левой руке. – Кусты и клюква. – Он загнул средний палец. Наверное, кусты и клюкву он считал чем-то неделимым. – Звери… – Загибать безымянный палец Серафим не спешил, смотрел на него в задумчивости.
– Какие звери? – тут же спросила Стеша. Ей было важно знать, какая живность обитает на болоте.
– А в заводи много рыбы. – Серафим мечтательно улыбнулся. – В болоте рыба другая.
– В болоте не водится рыба.
Стеша хотела услышать про зверей, но про здешний подводный мир ей тоже было интересно. Рыба – это еда, чистый белок, которого сейчас им всем так не хватает. Странно, что на заводи зимой никто из местных не делал лунки, не занимался подледной рыбалкой.
– Водится! – Серафим посмотрел на нее с жалостью, как на дурочку.
– Не водится! – Стеше вдруг стало обидно. – В болотной воде недостаточно кислорода, а без кислорода рыбе не выжить. Это как человеку не выжить без воздуха.
Серафим упрямо покачал головой.
– Не всякой рыбе нужен воздух.
Спорить с ним Стеша не стала. Вместо этого снова повторила свой вопрос:
– Какие звери живут на болоте?
– Разные. – Серафим улыбнулся. – Я лося видел! – Он потер переносицу, добавил: – Рога тоже видел, только брать не стал – тяжелые. Рысь живет. Волки еще. Волков много. Раньше на них устраивали облавы, но только в лесу.
– Почему только в лесу?
– Потому что на болото никто соваться не смеет. Там свои правила.
– Какие правила, Серафим? Кто установил эти правила?
– Я не знаю. Мне оно не рассказывало. – Серафим снова улыбнулся. Вид у него был блаженный. Впрочем, не только вид. Серафим и был блаженным деревенским дурачком, которого почему-то привечала баба Марфа.
– Оно тебе рассказывало? – спросила Стеша.
– Шептало. Вот тут я слышу шепот. – Серафим постучал себя пальцем по виску. – Когда оно спит, все тихо. Я потому зиму и люблю, что тихо все. Не мешает мне ничего. Я тоже тогда спать могу.
– А почему зимой тихо?
– Я ж тебе говорю, зимой оно спит.
– Болото?
– Болото.
– А весной просыпается?
– А весной просыпается. Когда в начале марта, когда в конце.
– Уже, получается, проснулось?
– Давно проснулось. В этом году что-то очень рано. И весна такая ранняя. Видишь? – Серафим развел руками, словно показывая Стеше, какая ранняя в этом году весна.
– Это хорошо или плохо? – спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.
– А я не знаю. – Серафим выглядел растерянным, как будто своим вопросом она застала его врасплох. – Наверное, хорошо.
– Почему хорошо?
– Когда оно рано проснулось и больше спать не хочет, можно увидеть остров. Я его видел однажды. Давно, еще в детстве. Я маленький был, но запомнил. Тетушка мне тогда велела не болтать. А я так хотел рассказать.
Баба Марфа вообще не любила болтливых. Но что еще за невидимый остров, о котором лучше не рассказывать?
– Посреди болота остров? – спросила Стеша осторожно. – Ты его нашел?
– Это он меня нашел. – Серафим на мгновение прикрыл тяжелые веки. – Он кому попало не кажется. А уж если показался, считай, печать на тебе.
– Как это: кому попало не кажется? – Стеша улыбнулась недоверчиво. Серафим ей нравился, но верить в его байки было глупо. – Прячется он, что ли, этот остров?
– Прячется. Под воду уходит. И все: нет его! Как рыба.
Остров, который как рыба, который прячется под воду… Где-то она такое уже слышала. В далеком детстве слышала. А еще совсем недавно от мамы.
