По ночам с озера доносится булькающий звук, как будто оно дышит.
16 августа
Плавал на лодке по озеру. Вода помутнела, и цвет у нее стал какой-то неестественный, похожий на кровь. Наверное, пловцы взбаламутили воду и всплыл планктон.
Сегодня утонуло еще трое ныряльщиков.
Благородный рыцарь Педро де Сальяри приказал делать плоты. Слишком много уходит сил и времени на то, чтобы пловцы доплывали до берега: от этого они и тонут.
17 августа
Ходил по окрестностям. Нашел брошенный город.
Полсотни каменных домов в джунглях. Всё кругом заросло, дома опутаны лианами, и даже на крышах растут деревья.
Где-то здесь есть храм.
Индейцы говорят там золота ещё больше чем в озере. Но туда лучше не ходить, храм стерегут каменные ягуары.
Смешно! Дворец Монтесумы тоже охраняли каменные ягуары – и что осталось от его империи? Да ничего.
Сегодня пропали еще пятеро индейцев… На ночь всех дикарей приковали к плотам, чтобы не убежали. Помоги нам, Господи!
18 августа
Отличный улов. Индейцы вытащили сто тридцать килограммов золота и украшений. Вечером в горах был гром. Индейцы говорят, что мы разбудили духов.
Бред. Обыкновенная гроза…
На этом рукопись обрывалась. Что произошло с монахом и конкистадорами, так и осталось тайной. Профессор Рошель перевернул последнюю страницу и задумался…
Рукопись, найденная в джунглях
Через сто тридцать лет мирные индейцы нашли в джунглях полуистлевшую тетрадь, завернутую в просмоленную кожу. Это был дневник испанского дворянина Мигеля Моралеса, бывшего секретарем достопочтенного конкистадора Педро де Сальяри, охотника за золотом и головами индейцев.
Рукопись принесли в католическую миссию и отдали иезуитам. Пергамент сильно обгорел и был залит кровью, так что некоторые листы слиплись и их приходилось отмачивать соляным раствором. Полгода понадобилось, чтобы прочитать документ, и еще полгода – чтобы его переписать.
С рукописи священник Бортоломео Лозано сделал копию и нарисовал карту. Карта получилась приблизительная и оставляла массу вопросов, на которые сначала никто не обратил внимания, а когда обратили, было уже слишком поздно.
«Гончий пёс» уже вошел в самый крупный приток Риу-Негру – Риу-Бранку, который португальцы называли «белая река» из-за цвета воды, в отличие от Риу-Негру, в которой вода была похожа на череп тамарина.
Тетрадь в клеточку, или Копия с копии
В провисшем гамаке лежал Франсуа Рошель.
Профессор держал в руках толстую тетрадь в клетку. В каждой клеточке было по букве. Между словами было по две пустых клеточки, между абзацами – пустая строчка из двадцати клеточек. В тетради француз насчитал сорок страниц, на которых был переписанный от руки текст той самой рукописи, с которой монах Бортоломео Лозано когда-то сделал копию. И получалось так, что профессор читал копию, сделанную с копии. Но его это беспокоило меньше всего.
Волновало другое: что послужило причиной гибели экспедиции Сальяри?
Профессор в пятый раз перечитал то, что касалось озера, и в пятый раз не нашел ничего стоящего, за что можно было бы зацепиться. Из всего дневника сохранились только две части. В первой достопочтенный монах описывал торжественный выход из Боготы46, напутствие капитан-губернатора и путешествие через земли араваков47 и тупи-гуарани48, а во второй – то самое место, куда они пришли. Причем вторая часть занимала всего пару страниц в виде коротких заметок об озере, страхах туземцев и пропавших пловцах.
