Это был момент счастья.
С мальчишкой на руках он попрыгал, покрутился на месте.
— Вы что так кричите? — вышла к ним Тата.
Заспанными глазами посмотрела на братьев. Мягкая, домашняя и красивая. Под тонкой тканью розового пеньюара выделялся круглый живот. Волосы распущенные ниже пояса. Какой была милой и приятной для него, такой и осталась.
— Брат мой приехал! — закричал Серёжка, стараясь так же ярко выражать эмоции как Марат.
— Всё понятно с вами, — умилённо рассмеялась Тата.
— Доброе утро, тётушка.
— Доброе утро, племянник, — усмехнулась она и вернулась к себе в спальню.
Марат с Серёгой на руках, спустился на первый этаж, чтобы вместе с мальчишкой приготовить завтрак на всю семью.
На кухне они варили кашу и яйца. Марат беспрерывно говорил, поясняя, что делает. Спрашивал разное, и мальчик ему всё рассказывал. Что скоро у них родится сестрёнка, и назовут они её Динарой, в честь бабушки, потому что мама других имён не знает и не хочет. Что скоро он пойдёт в школу, а сейчас ходит в садик. Но осталось совершенно немного, и Серёга мечтает пойти в первый класс. А через месяц, они с мамой и папой, с бабушкой и дедушкой поедут в Сочи, где у них есть дом.
Касьян действительно неплохо зарабатывал до того, как стал Далиевым. И дома у него были, и квартиры.
Видимо, правду говорили, что Григорий Петрович Самоделов его вымолил у Бога. Всё-то у Касы ладненько и гладенько.
Тата вернулась к завтраку накрашенная, приодетая, с красивой причёской и в обществе Касьяна.
— Вам надо какую-нибудь работницу завести, — сказал Марат, — чтобы завтрак готовила.
— Мы пока всё сами успеваем, — ответила Тата и открыла мультиварку, в которой стояла уже готовая каша.
В этом доме всё готовилось, варилось, чистилось и стиралось без вмешательства.
— Сама ешь, мы любим хендмейд, — ответил ей Марат.
— Ты видел её? — она подошла к Марату очень близко, и он почему-то стеснялся при Касьяне на неё смотреть.
— Кого?
— Соседку нашу. Они как переехали, я эту девушку не видела ни разу.
— Видел, — нехотя ответил он, самостоятельно накрывая на стол. К нему присоединился Касьян с Серёгой, а Тата барышней стояла в стороне.
— Катя говорила, что она тяжёлая у них, — продолжила Тата. — В глубокой депрессии.
— Ничего подобного, нормальная девчонка, — отрезал Марат.
— Как хоть выглядит? — сгорала от любопытства Тата.
— На тебя похоже в восемнадцать лет, только красивее. Так что любить я её буду очень сильно, — и посмотрел на неё своими пронзительными карими глазами. В них было очень много чего: от горечи до горячности, от сиротливости до доминирования.
Тата, глядя на него, усмехнулась.
— Далиев, ты дурак что ли? Хватит меня пугать своими страшными зеньками.
— А в юности я тебя не пугал, — нахмурился Марат и улыбнулся для неё.
— В обморок от тебя падала. И от твоих выходок.
— Не помню, чтобы ты меня боялась, — нахмурился Марат.
— Конечно, не помнит он! — возмутилась и даже разозлилась Тата. — Страшное, ужасное существо, от которого можно ожидать чего угодно! Даже от Лёшки такого не ожидала! Поэтому, если ты действительно будешь общаться с нашей соседкой, если действительно ей восемнадцать лет, и она меня сильно краше, — она покраснела. И Марат не мог понять её эмоций. Надеялся, что приревновала наконец-то. Хотя не факт. Она никогда его не воспринимала всерьёз. — То, пожалуйста, я тебя очень прошу! Женщину любить надо, беречь и не издеваться над ней.
