Теперь настал черед Велеса громко расхохотаться. Он никогда не видел друга таким серьезным, ведь в роли ответственного родителя совсем его не представлял.
Перун скрестил на груди ручищи и грозно выпучил глаза на Верховного главнокомандующего Белой армии.
– А твоя невеста где?
Велес неопределенным жестом обвел рукой пиршественный зал, слегка пританцовывая в такт горянке, в которой кружились дивовичи в центре покоя, вдоль стен которого стояли разодетые красивые девушки, бросая на Верховного главнокомандующего томные и многообещающие взгляды.
– Которая из них? – нетерпеливо спросил Перун, который очень хотел вывести друга на тонкий задушевный разговор о любви. – Мара, небось?
Велес едва не выплеснул на пол вино из кубка – то ли от ужаса, то ли от волнения.
– Едва ли, – тихо ответил золотоволосый дивович, устало проведя рукой по раскрасневшемуся лицу. – Едва ли это взаимно.
– Так иди и признайся, – посоветовал Перун и треснул Велеса по плечу так, что у того хрустнула спина. – Вдруг это взаимно, а ты не знаешь. И зря воду льешь.
– Что, прости, лью?
– Плачешь по ночам из-за любви.
– Я?
– Ты.
Перун никогда не видел Велеса плачущим из-за любви, да и вообще плачущим, но не мог удержаться от громогласного хохота, увидев его растерянное выражение лица.
– Вот же дурак! – Велес пихнул друга в бок, зная, что великан до жути боится щекотки, прямо как девица.
– Иди и признайся ей, иначе тебя кто-нибудь опередит. Кто-то более смелый, чем Верховный главнокомандующий Белой армии.
Еще никогда в жизни Велес так сильно не хотел, чтобы Перуна поразила молния – прямо здесь и сейчас в самый разгар пира, но он сдержался и не наколдовал грозу, ведь царь Белесар и царица Дива до сих пор сидели во главе пиршественного стола. Обычно они покидали торжество первыми, оставляя дивовичей вволю веселиться, танцевать и пить до самого рассвета под присмотром дворцовой стражи.
Марена тоже задержалась дольше обычного, всем своим видом показывая, что звание Богини Храма Войны ее ни капельки не интересует, и она с большим удовольствием поупражнялась бы с мечом на заднем дворе, чем сидела по правую руку от отца, яростно тыкая погнутой вилкой кусок прожаренного мяса.
Перун одобрительно похлопал друга по спине, заметив, куда и на кого тот смотрит.
– Иди, – благословил он его.
Велес хотел было уже ответить, что звание «Влюбленного Дурака» уже занято, но царь Белесар опередил новый виток словесной перепалки друзей, который мог бы закончиться и шуточным кулачным боем, а, может быть, и настоящим поединком, ведь Велес был уже не на шутку пьян и к тому же страшно зол – на самого себя.
– Доблестные и отважные мужи Дивмара! – торжественно произнес владыка в тишине, которую удалось организовать только благодаря тычкам деревянных копий дворцовой стражи. – Моя старшая дочь, цесаревна Марена Белесаровна, вошла в благодатный возраст, пригодный для брака и продолжения рода, поэтому я, царь Дивмара, Белесар Седунович, объявляю соревнование между женихами за ее руку, которое начнется в первый лунный день нового месяца. Пусть победит наисильнейший. Да будет так.
Дивовичи потрясенно замолчали.
Марена выходит замуж? Да еще за победителя соревнования? И он станет новым царем Дивмара?
Скорее солнце встанет на западе и сядет на восходе, чем это случится.
Велес, как и все дивовичи, ожидал, что царь признается, что пошутил. Все посмеются, и веселый пир продолжится, но злая, как сам Чернобог, Марена уничтожила на корню его слабую надежду.
