Девушка вздохнула и убрала с лица почерневшую прядь волос – медленно и верно личная сила исцеляла ее поврежденное тело. Скоро седина исчезнет, как и все шрамы на ее теле, кроме одного – глубоко в сердце.
Марена нахмурилась и прогнала тяжелые воспоминания о своем первом военном походе и мучительном плене.
Она дала клятву, что уничтожит всех змеевичей до одного, сотрет с лица земли так, что ни следа, ни памяти о них не останется, и любой ценой сдержит обет. Никто и никогда не должен проходить через то, что видела, испытала и пережила она.
«Нет, Мориан не змеевич. Уж я бы это почувствовала», – подумала девушка и вздохнула.
Велес и Перун охраняли палатку целителей снаружи, сменив часовых. Марена лично настояла на этом. Она была не в настроении слушать колкости генералов или вникать в их отчеты.
Ей надо было подумать в одиночестве и решить, что делать с пленником – единственным трофеем в этом утомительном и долгом походе на юг.
«Что сказать отцу? – с тревогой подумала царевна. – В пирамидах нет Тяги Земной. Почему отец был уверен, что в Аме спрятано оружие змеевичей? Здесь пусто».
Марена задумчиво почесала кончик носа, поймав себя на мысли, что лукавит.
«Нет, кое-что, конечно, там хранилось: в крепости был запечатан дивович – пленник Мориан. Защиту его темницы смог разрушить только Аркам, значит, тюремщик обладал равной мощью, и это мог быть только Древний Бессмертный, но кто? Все черные боги были сожжены ее отцом на горе Алатар после подавления восстания генерала Чермигила, а его полководцы –заточены глубоко под землей. Если Мориан расскажет о черном боге, что пленил его, то его разум стоит того, чтобы пожертвовать жизнями семидесяти семи Святых, если сыщется столько белых целителей в необъятном Дивмаре. Отец будет доволен. Я пойду в новый военный поход, и тогда моя свадьба отложится», – подумала Марена и решительно мотнула головой, отгоняя дурные мысли.
Она и дальше бы продолжила мерить шагами палатку, если бы ее размышления не прервал Святой, вышедший из-за ширмы, за которой вспыхивал золотой свет и монотонно повторялся заговор исцеления.
– Верховный главнокомандующий, – целитель почтительно склонил голову со снежно-белыми волосами перед девушкой, – узник жив, но пока без сознания. Его тело сильно повреждено огнем. Боюсь, разум его тоже поврежден. Непоправимо.
Марена нахмурилась, в ее серых глазах сверкнула молния.
– Безумие?
– Нет, Верховный главнокомандующий. Перерождение сознания. Пленник потерял память из-за проведенного белого колдовского обряда, – деликатно склонил голову Святой, чтобы не встретиться взглядом с рассерженной дочерью царя Белесара.
– Я дала ему новое имя и отрезала память, чтобы он упокоился, – Богиня Войны заложила руки за спину и прикусила губу. – К сожалению, этот обряд необратим.
– Да, Верховный главнокомандующий, – подтвердил целитель, – но есть слабая надежда, что когда пленник очнется, то со временем вспомнит что-нибудь, ведь хоть по сложению тела он и юноша, но по качеству оного – старик.
Марена с интересом пронзила взглядом белое лицо Святого, с которого давным-давно стерлись все черты.
– Я хочу его видеть.
Это была не просьба, а приказ, поэтому целитель с поклоном проводил Богиню Войны за ширму, за которой лежало покрытое черными струпьями и тело Мориана.
Его обмыли живой водой из Беледонских источников, и угольная корка сразу же вспенилась, обнажив в трещинах запекшейся коросты здоровую, молодую и розовую кожу. Череп был лысым, но правильной формы – без бугров и шишек, зато все кости были сломаны и срослись в изломанное месиво.
