«Я буду участвовать в подготовке публикации материалов, переданных Шлеменко. Мы должны сработать очень быстро, так, чтобы о публикации не было известно до выхода материалов в печать. До этого момента вы не должны поддерживать контактов с Фроловым. Его имя не должно ассоциироваться с этой публикацией. Вся связь через меня».
– Журналистские расследования, говорите, – иронично протянул Подгорный, – в молодости я тоже мечтал о чем-то подобном. Однако в жизни все оказалось гораздо скучнее. Уверяю вас, все, о чем только можно узнать, и даже то, о чем нельзя узнать, в принципе, уже есть в Интернете. По сути, мы просто эхо, которое с запозданием подхватывает уже разошедшуюся в Сети информацию. В силу своей солидности мы придаем этой неофициальной информации статус новости. Это тот случай, когда эхо звучит громче, чем голос самого кричащего.
– Ну что же, – молодого человека нисколько не смутила тирада Подгорного, – для начала я готов попробовать стать эхом. Может быть, со временем мне удастся и самому что-то крикнуть.
– Хорошо. – Подгорный взял ручку и, быстро написав несколько слов на лежащем перед ним листе бумаги, передал его посетителю. – Тогда завтра можете приступать. Не забудьте взять все нужное для отдела кадров. Уточните список у секретаря.
Молодой человек мельком взглянул на написанное и недоуменно пожал плечами.
– Завтра я буду со всеми необходимыми для оформления документами, надеюсь, вы не запросите слишком много.
– Тогда всего доброго. – Кивком Макс дал понять, что разговор окончен.
– Всего доброго, Максим Сергеевич, до завтра.
Молодой человек, все смущение которого куда-то уже пропало, неторопливо направился к выходу. В дверях он остановился и обернулся к Подгорному.
– Я ведь могу точно быть уверен, что принят?
Макс встал и уперся ладонями в столешницу. Лицо его было мрачным.
– Сначала я хотел бы увидеть все ваши документы. Если все нормально, то будем работать. Вы будете работать, – поправился Подгорный.
Ничего не ответив, молодой человек вышел из кабинета.
Весь день Макс ждал звонка от Фролова, однако тот так и не позвонил. Очевидно, Петр Михайлович действительно решил свести все общение к формату странных записок, передаваемых через столь же странного молодого человека.
Утром, войдя в приемную, Макс с разочарованием увидел пустые кресла для посетителей. Молодой человек не пришел. Это было не очень хорошим знаком, но как следует обдумать эту мысль Подгорному не удалось. Началась планерка. В отличие от вчерашнего совещания, на этот раз Макс внимательно выслушивал все идеи своих сотрудников и даже ввязался в небольшую дискуссию, касающуюся формата нового политического ток-шоу. Постепенно настроение Макса улучшилось, и по окончании совещания он попросил Ирочку приготовить ему кофе.
– Хорошо, Максим Сергеевич, сейчас сделаю, – прощебетала Ирочка, – а к вам вчерашний молодой человек опять пришел. Вот только что. Костик.
– Давай зови этого… Костика, – буркнул Макс, – и кофе тоже давай.
– Один? – уточнила Ирочка. Чем окончательно испортила Максу настроение.
– Один, – рявкнул Подгорный и бросил трубку.
Дверь кабинета открылась, и на пороге возник как всегда застенчиво улыбающийся молодой человек. В одной руке он нес тяжелый черный кейс. Не спрашивая разрешения Подгорного, он плюхнул кейс на приставной стол и извлек из него некое непонятное устройство, о предназначении которого Макс догадался почти сразу же, как только молодой человек начал методично обследовать кабинет, водя странным, равномерно попискивающим прибором из стороны в сторону. Обойдя весь кабинет и, очевидно, оставшись удовлетворенным осмотром, молодой человек убрал прибор обратно в кейс, но вместо него достал другой. Он установил черную пластиковую коробочку на подоконник и нажал какую-то кнопку. Максу показалось, что он услышал какой-то невнятный гул, причем источником этого гула была не странная коробочка, а все окно разом.
