Три дня я слушал девочек, дядю Рудольфа, но думал только о одном, ехать ли мне в консульство или не ехать. Деньги и адрес консульства у меня были. Нужно было просто кинуть в дипломатический ящик конверт с разработкой с указанием немецкого адреса и телефона. Я знал точно, что со мной обязательно свяжутся и домой я уже никогда не вернусь. Американцы искали парней с головами. Веры в то, что Борис поможет мне, уже не было. Его выгнали из Совета Министров в сентябре, он стал простым оперуполномоченным по Москве и области.
– Борис закончился, – прокомментировал мой брат по возвращению. – Кокой властью обладал, а теперь никто.
Я не поехал. Меня убедил в этом Владимир Семенович Высоцкий, великий патриот своей Родины. Тогда мне и в голову не приходило, что сделал я выбор не в пользу России, а в пользу нищеты, болезней и проклятий народа, которому я помог.
На том свете с Владимиром Высоцким
В 1991 году мне пришлось решать, уеду ли я заграницу или останусь в бывшем СССР. Реальным был только один вариант – ФРГ, учеба дальше или женитьба на немке. Учебу была готова оплатить румынская община, а женитьбу основательно продвинула моя приемная мать, Эрика, найдя мне сразу двух невест.
Выбор оставался за мной. Но, видно, Богу было неугоден мой переезд в Германию и Он нашел пути к моему сердцу.
Сны видят все. Это подсознательное присуще всему человечеству. Разница только в том, кто, что помнит и в каком качестве (цветные или черно-белые).
В мае я получил заграничный паспорт под приглашение немецкой семьи. Этой же ночью во сне увидел умершего одиннадцать лет назад певца и актера Владимира Семеновича Высоцкого.
Точнее, себя и его. Мы не спеша прогуливались по ночному парку Пушкина в Кишиневе. Ночь. Аллея, ведущая к памятнику Штефана Чел Маре. Высоцкий увлеченно говорил мне, что любовь к Родине, Отечеству самое главное. Он не уехал из страны и не советует мне уезжать. Такой смысл его уговаривания.
Затем он пришел в сентябре перед самым отъездом в Германию. На этот раз он просто смотрел мне в глаза и молчал. Пронзительный взгляд выражал одну единственную мысль: «Не уезжай»! Третий и четвертый сон я уже не помню. На Западе я не остался. В чужую веру не перешел и на меня посыпались беды и ужасы жизни в России начала девяностых. Лучше бы я уехал в страну с нормальными, человеческими условиями существования. Не потерял бы все свое здоровье в российской школе и не остался на старость лет полным инвалидом без пенсии.
Последний раз видел его в девяносто пятом. Он появился возле бывшего магазина игрушек на первых воротах завода Ильича в Мариуполе. Непролазная темень. Возле стекляшки, где когда-то мама покупала мне игрушки, горит одинокий фонарь. Дверь открыта и мы заходим внутрь.
Игрушек нет и в помине. Вдоль стеклянных стен стоят обувные стеллажи и все они завалены обувью. Женской ношеной обувью всех размеров. Подошел поближе и стал рассматривать «обновки».
Мое внимание привлекла пара женских модельных туфель. Наверное, тридцать восьмого размера. У моей матери были точно такие же, только на два размера меньше. Она купила их в Москве почти за восемьдесят советских рублей. Настоящая английская обувь. Мама носила их больше десяти лет и была в восторге от их легкости и удобства. В них не уставали ноги.
Взял их в руки. Высоцкий стоит рядом. Подошва одной из туфель стала разваливаться прямо у меня на глазах. Туфли черного цвета были буквально пропитаны женскими слезами. Они соленой влажной полоской остались на моей руке. Сколько горя могут впитать в себя респектабельные туфли? Весили они килограмма два, не меньше.
