Шли дни, и Мария, постепенно расслабившись, начала получать удовольствие от общества фрейлин, с которыми играла в жмурки в безлюдных галереях и в пятнашки в парках. Однако, когда отец вернулся с Анной Болейн, королева запретила дочери покидать свои покои. Отчего у той сразу испортилось настроение. Ведь прямо за ее дверью отец выставлял свою любовницу напоказ придворным.
Между тем двор активно готовился к ежегодной летней поездке короля по стране, и Мария пребывала в мрачном ожидании возвращения в Хансдон. Ее родители собирались в середине июля выехать из Виндзора в Вудсток. Близился день отъезда, но приказа вернуться в Хансдон так и не поступило.
В день предполагаемого отъезда Мария с матерью сходили к мессе, а затем сели завтракать. Вскоре после начала трапезы королева внезапно положила нож.
– Дамы, а вам не кажется, что тут как-то подозрительно тихо? – спросила она.
Что было чистой правдой. Они не услышали ни шума привычной суеты, сопутствующей отправлению двора в поездку, ни топота бегущих ног, ни громких криков внизу. Королева встала и выглянула во двор.
– В замке никого нет! – сдавленно ахнула она.
Мария и придворные дамы, сгрудившись вокруг королевы, посмотрели в окно, но не увидели ни толп придворных, ни повозок, ни вьючных мулов.
– Возможно, я ошиблась и отъезд назначен на другой день. – Екатерина с вымученной улыбкой отправила своего камергера лорда Маунтжоя выяснить точное время отъезда.
Вернувшись, он доложил со смущенным видом:
– Мадам, король уехал в Вудсток сегодня рано утром.
Королева кивнула и продолжила завтракать. Марию ужасно расстроило, что отец уехал, не попрощавшись с ней. Похоже, это было какой-то новой уловкой Анны Болейн с целью унизить и запугать королеву.
А затем, уже под конец обеда, появился гонец в ливрее с эмблемой Тюдоров. Поклонившись королеве, он произнес, обращаясь к стене за ее спиной:
– Ваша милость, королю угодно, чтобы вы в течение месяца освободили Виндзорский замок и переехали в любой из собственных домов. – Он нервно сглотнул. – Вы можете оставаться здесь до момента отъезда принцессы Марии в Хансдон.
Мария поняла смысл приказа лишь тогда, когда увидела лицо матери. Отец покинул их, не попрощавшись, и на сей раз оставил семью навсегда. Он оставил жену и дочь, не сказав им ни слова. И даже не стал ждать решения папы римского. От осознания чудовищности произошедшего у Марии перехватило дыхание. Онемев от потрясения, она смотрела на мать, которая, пытаясь восстановить самообладание, схватила дочь за руку.
– Поеду туда, куда мне дозволено, – произнесла королева. – Я остаюсь его женой. И буду молиться за него.
* * *
– Я должна ехать в Истхэмпстед, в Виндзорском лесу, – одним жарким августовским днем сообщила дочери королева. – А вы, дочь моя, не едете в Хансдон. Отец отправляет вас в Ричмонд.
– А почему мне нельзя поехать с вами? – жалобно спросила Мария.
– Потому что вы должны подчиняться воле короля, чтобы не давать ему повода усомниться в вашей преданности и послушании.
– Матушка, вы святая! – возразила Мария. – Как вам удается так терпеливо сносить подобную жестокость?
– Потому что мой долг жены короля – угождать своему господину, и ваш, как его дочери, тоже.
Мария покачала головой, совершенно сбитая с толку. Отец не заслуживал такой безоговорочной преданности.
Она была рада, что многие придворные дамы решили сопровождать королеву в Истхэмпстед, в частности милейшая Джейн Сеймур, в лояльности которой не приходилось сомневаться.
