Манера ее поведения была резкой, равнодушной и, как показалось Марии, враждебной. И что она имела в виду, говоря о комнате? Неужели у нее, Марии, даже не будет собственных покоев?
Марии выделили самую жалкую комнатушку во всем дворце. Там стояли узкая кровать с балдахином, старый сундук и жаровня, даже не камин, на стене висел вытертый гобелен. И хотя жаровня была зажжена, тепла она практически не давала из-за скудного количества угля.
– Ваш багаж принесут наверх, и вы можете распаковать вещи, а затем спуститься в зал на ужин, – произнесла леди Шелтон. – Завтра вы приступите к своим обязанностям в качестве фрейлины принцессы. А теперь я вас оставляю, чтобы не мешать вам устраиваться.
Дверь за ней закрылась. Ну вот и все. Ни ласковых слов приветствия, ни тепла в обхождении. Леди Шелтон, несомненно, действовала по приказу Ведьмы.
Мария целую вечность ждала своих дорожных сундуков, а когда их наконец принесли, у нее тут же возник вопрос, где взять место для богатых платьев и изысканной одежды, упакованных для нее леди Солсбери. А куда положить книги, музыкальные инструменты и корзинку для шитья? Ведь здесь было ужасно тесно. И как без помощи служанки надеть и зашнуровать платье?
Чувствуя себя на грани нервного срыва, Мария упала на кровать и завыла.
* * *
Ужин стал настоящим мучением. Большой зал выглядел очень нарядно: в камине пылало святочное бревно, везде в честь Рождества были зеленые ветви, но все это вызвало столь болезненные воспоминания о прошлых рождественских празднованиях, что Мария с трудом сдержала слезы. Когда придворные Елизаветы гуськом вошли в зал, она обнаружила, что ей отвели место не в почетном верхнем, а в нижнем конце стола, и все видели ее унижение. Не в состоянии проглотить ни кусочка, Мария при первой возможности выскользнула из зала и поспешно направилась к себе в комнату. Но леди Шелтон преградила ей путь:
– Миледи Мария, вы должны быть у принцессы в десять часов утра, сразу после завтрака. И, не мешкая, доложить леди Брайан.
Леди Брайан! У Марии радостно екнуло сердце, когда она услышала имя своей старой воспитательницы, которая нянчила ее в раннем детстве. Она обожала леди Брайан и знала, что та отвечала ей нежной любовью. Мария сразу же воспрянула духом. В конце концов жизнь в Хатфилде, возможно, будет и не такой ужасной. Прислуживая Елизавете, она наверняка будет проводить больше времени с леди Брайан, нежели с леди Шелтон. И тем не менее Мария заснула в слезах. Она отчаянно скучала по леди Солсбери и доктору Фетерстону, душа рвалась назад, в ставший родным дом.
* * *
Утром она, кое-как одевшись, сумела вовремя появиться в детской. Комнаты Елизаветы были роскошно обставлены и заполонены целой армией нянек, управляющих и прислуги. И всеми руководила почтенная розовощекая леди Брайан.
– Миледи Мария! – воскликнула она, обнимая бывшую воспитанницу на глазах у собравшихся. – Как же вы выросли! Но, боже правый, у вас такой вид, будто вас совсем не кормят! Вам нужно срочно позавтракать, прежде чем вы познакомитесь с вашей сводной сестрой. Тут есть хлеб, мясо и хороший эль.
Она подвела Марию к столу, дав знак слуге принести еду, и Мария, не притронувшаяся к завтраку в большом зале и едва стоявшая на ногах, внезапно поняла, что проголодалась.
Леди Брайан села напротив нее:
– Я понимаю, вы, должно быть, чувствуете себя не в своей тарелке. Но сэр Джон Шелтон, здешний управляющий, хорошо управляет двором, и я уверена, вы скоро освоитесь. А миледи принцесса просто прелесть! Моя дорогая, вы забудете обо всех своих горестях и получите удовольствие от общения с сестрой. Она очень славная малышка. Ей уже почти четыре месяца. Сегодня в большом зале будет устроено пиршество.
