1536 год
Примерно через неделю после Нового года леди Шелтон пришла за Марией в детскую:
– Миледи Мария, можно вас на пару слов, пожалуйста.
Девушка прошла вслед за ней в галерею. Там, чуть поодаль, леди Клер болтала со служанками. Покосившись на нее, леди Шелтон повернулась к Марии:
– Ваша мать скончалась.
Эти слова буквально сбили Марию с ног. В висках застучало, перед глазами стало темно.
– Нет! Нет! Этого не может быть. – Она схватилась за дверную ручку, чтобы не упасть.
– Боюсь, это правда. Она умерла три дня назад.
– Но она ведь не была больна!
– Очевидно, она уже какое-то время чувствовала недомогание. – Взгляд леди Шелтон был устремлен в сторону Элис Клер. – Вы можете удалиться в свою комнату и оставаться там, пока не придете в себя.
Мария на дрожащих ногах побрела прочь, слезы застилали глаза. Она не могла в это поверить. Ее обожаемая мать мертва! Отошла в мир иной. Ради этого она и страдала. Что было более чем трагично. Марии казалось, что солнце упало с небес и она погрузилась в черную пучину скорби. Такое невозможно пережить.
Она не пошла к себе в комнату, а направилась в часовню, пытаясь осознать страшную новость, однако в голове возникали все новые вопросы. Почему никто не сказал ей, что королева болела? Тогда она, Мария, морально подготовилась бы к печальному исходу. А может, это очередные происки Ведьмы: держать ее в неведении, чтобы шок утраты оказался вдвойне сильнее?
Мария, терзаемая страшными подозрениями, стояла на коленях перед алтарем и молилась за свою усопшую мать, эту святую женщину, душа которой наверняка уже была в раю. А что, если кто-то решил ускорить конец королевы? Может, ее за обедом накормили чем-то плохим, как в свое время Ведьма угрожала Марии? Ей хотелось спросить Шапюи, что ему известно и разделяет ли он ее подозрения. Однако она не стала ему писать. Было бы нечестно просить леди Брайан нарушить приказ короля. И все-таки Мария мечтала получить письмо от Шапюи и хотя бы немного утешиться тем, что он скорбит вместе с ней.
Время, казалось, замерло. Мария не знала, как долго она молилась, стоя на коленях. В детскую она вернулась уже в темноте. Елизавета, которой минуло два года, закатила истерику, отказываясь ужинать; характер малышки был под стать ее рыжим волосам. Леди Брайан, не обращавшая внимания на капризы своей подопечной, убрала со стола еду, сопроводив это словами:
– Ничего другого у меня для вас нет, миледи принцесса. Так что хотите ешьте, хотите нет… – Заметив Марию, она не закончила фразу и ласково обняла девушку. – Вы в порядке, дитя мое?
– Теперь я никогда не буду в порядке.
Мария чувствовала себя странно, но надеялась, что на сей раз не заболеет, как тогда, в прошлом году, или за год до того. Она покачнулась и непременно упала бы, если бы леди Брайан, уронив блюдо с нетронутым ужином, не подхватила бы ее.
– Живо в постель, миледи! – строго сказала старая женщина.
Мария была только рада выполнить приказ. Единственное, чего ей хотелось, – это забыться и уснуть, избавившись от невыносимой печали.
К вечеру у нее начались жар и горячечный бред. Леди Шелтон сидела у постели больной, прикладывая ей ко лбу мокрую тряпочку. Мария будто сквозь туман услышала, как врач сказал, что теперь все в руках Господа, однако эти слова ничего не значили для нее. Затем до Марии донесся голос леди Клер:
– Для всех будет лучше, если она умрет. Не понимаю, чего ради вы тратите свое время, ухаживая за ней.
