Но до этого далеко, и сейчас она намерена наслаждаться любовью мужа и счастьем, которое буквально переполняло ее.
В комнате Сандрин сделала пару набросков для нового платья. И немного подумав, раскроила его лиф. Ей наверняка понадобится что-то более нарядное на вечер, когда будут назначены танцы или ужины при свечах, и легкие наряды будут неуместны.
* * *
К пяти часам их коляска прибыла в дом Корин Лакрес, где уже собрались гости.
Анри протянул руку, когда Сандрин выходила из кареты, и от прикосновения его пальцев ей обожгло ладонь, а тело наполнилось желанием. Возможно, когда-то она перестанет реагировать на его прикосновения таким образом, но что-то ей подсказывало, что это случится не раньше, чем он исчезнет из ее жизни навсегда.
Мадам Лакрес, как того требовал этикет, посадила их на разные концы большого стола, и за весь обед они обменялись только лишь взглядами, улыбаясь друг другу уголками губ.
Пирог был превосходен, беседа непринужденной, а потому спустя пару часов гости разбредались из-за стола сытые и довольные.
– Я скучал по вам, – Анри приобнял ее за талию и чуть притянул к себе на пути из столовой в библиотеку, где собирались мужчины.
– Я тоже, – чуть слышно отозвалась Сандрин и улыбнулась, накрыв его ладонь своей.
Конечно, их мимолетная беседа не укрылась от посторонних глаз, но на то они муж и жена, чтобы им было позволено чуть больше, чем не состоящим в браке.
– Сила ваших чувств, спустя столько лет после свадьбы, не престает меня воодушевлять, – произнесла хозяйка дома, как только все дамы оказались в малой гостиной, чтобы обсудить последние сплетни.
– Эта тайна вполне объяснима – когда-то мы доверились мудрости родителей и вступили в брак, – произнесла Сандрин чистую правду.
Их версия знакомства и замужества с Анри была проста и понятна: союз, предрешенный родственниками, и они – молодые, покорившиеся им. В этой истории не было нестыковок и странностей, потому что большую ее часть замалчивали. И о том, что воля была высказана в отношении младшей дочери Вилье, и о самовольстве старшей, отправившейся в чужой дом к чужому тогда еще мужчине, и о приказе короля стать тенью маркиза Лекавалье. Тенью, которая все видит и слышит. Сейчас это все было так далеко и так фантастично, что узнай хоть кто-то из присутствующих в этой комнате дам толику правды, никогда бы ей не поверил. Иногда Сандрин и сама забывала, почему на самом деле сказала «да» этому мужчине, и как потом провела вдали от мужа так много времени.
Лишь иногда, просыпаясь ночами, она открывала глаза, чтобы увериться в своих ощущениях, что спящий рядом Анри – не сон. Но сейчас, в гостиной, освещенной мягким светом уплывающего за горизонт солнца, прошлое казалось совершенно нереальным. И не хотелось думать ни о чем, кроме предстоящей поездки домой и последующей за ней жаркой ночью в объятьях любимого мужчины. Да тихой болтовни соседок, убеждающей Авелин Маргокс совершить удачную брачную партию.
– Я так счастлива за свою дочь, – улыбнулась хозяйка дома. – Сейчас у нее отличный муж, а впереди долгая и счастливая семейная жизнь. Рада, что она выбрала именно Мартина, а не этого Алена Габена, прислушавшись к моему мнению. А вам спасибо, мадам Сандрин, что вовремя подсказали обратить внимание на семейство Габен. И точно, когда вы мне это сказали, я сама припомнила, что слышала, будучи во Франции, что его отец нехорошо обошелся с кредиторами и даже чуть не угодил в долговую яму.
