– Кто ты, странник? И почему пришел с диким зверем?
– Я не странник, а Селио не дикий зверь. Вы имеете честь видеть носителя семи Знаков, укротителя нечисти, того, кто окунулся в реку Смородинку и выжил, Константиноса Златного! – Я отчаянно пытался не раскашляться прямо посреди выученной речи. – Слышал, вам помощь нужна.
Она окинула меня тяжелым взглядом.
– Верно. Нужна. Ты можешь нас спасти?
Ко мне устремились взоры всех жителей деревни. Сотни горящих безумных глаз – пугающе много. Волк под рукой хрипло выдохнул, будто попытался предостеречь от необдуманных решений.
– Кто вас потревожил?
– Зло, сударь, – женщина горько усмехнулась, поглядев куда‐то в сторону, – чистейшее зло.
Для отдыха нам предложили дом волхва. Тот сбежал, как только начались странности. Как рассказала Го́да – старейшина, занявшая этот пост после смерти мужа, первыми эти края покинули птицы. Жители заметили, что вокруг больше не слышно карканья ворон, снегири и даже совы – все куда‐то исчезли.
Поначалу в деревне подумали, что чем‐то прогневили Мать Макошь. Но подношение в виде козленка не помогло. Затем на улицах стали появляться отрезанные головы. Когда Года описывала их, на ее лице читался ужас: глаза у несчастных кошек были выколоты, языки разорваны.
Вскоре в Фензино не осталось пушистых мышеловок, и лихо переключилось на собак. А потом пропала младшая дочка гончара Олега. Ее не было несколько дней, а когда девочка вернулась, вся в ссадинах и синяках, то стала другой: злой, угрюмой, сулящей всем мор и голод…
Люди стали бояться спать по ночам. Они попросили помощи в столице, но гонец так и не вернулся с подмогой.
Все это старуха рассказала по пути к нужному дому, а проводив нас до порога, отправилась к себе.
Я раскладывал на столе фальшивые реликвии и обереги, обдумывая услышанное. Продавать мусор под видом спасения не хотелось. Среди этих людей, вымотанных морально и физически, явно завелся безумец, который развлекался похищением детей и осквернением святынь. Все оказалось слишком серьезно, не то что раньше.
«Может, нам стоит уйти?»
Я осторожно нащупал разрез в подкладке тулупа, проверив тайник. Монеты лежали в кошеле, бережно обернутые в войлок, чтобы заглушить звон. С каждым годом добывать их становилось труднее. Люди переставали верить в старых богов и их защиту, из-за чего таким, как я, приходилось уходить все дальше и дальше на Север.
За этими размышлениями вечер пролетел незаметно. Когда я уже собирался лечь спать, в дверь тихо постучали.
Селио поднял голову со скрещенных лап и рыкнул. Внутрь комнаты осторожно вошел мужчина. Он был абсолютно седым, с выцветшими радужками глаз, похожими на ледяную корку. Гость покосился на волка, но не испугавшись, а будто бы отстраненно удивился присутствию в жилище лесного зверя.
Я молчал, ожидая, когда гость сам заговорит. Но незнакомец просто стоял, медленно моргая, пока Селио не решился рявкнуть. Тогда мужчина снял с шеи предмет, висевший на кожаном ремешке, и положил на стол передо мной.
Массивный золотой перстень. Судя по размеру ободка, украшение было женским. Такое просто не смогло бы налезть на широкий мужской палец. Оправу в виде лица, раскрывшего рот в немом крике, украшал крупный рубин, яркий, как капля крови. Блики от пламени свечи жадно скользили по изгибам перстня, но, попав в глубину драгоценного камня, сразу гасли.
Похоже, это сокровище долгие годы носили под одеждой, не снимая. Кожаный ремешок засалился и пропах потом.
