От одной женщины уходил муж
Он открывал ящики комода и перекладывал из них носки и майки в большой кожаный чемодан строгого тёмно-вишнёвого цвета. Следом в чемодан полетели рубашки и свадебный костюм, который висел в шкафу целых пятнадцать лет.
Она доваривала борщ, дожаривала котлеты и переживала, что неделю будет плохо спать, не слыша могучего храпа с соседней подушки, а ещё больше ‒ что его там, в новой семье, не примут. Ну, хотя бы на недельку.
– Милый, я тебя очень прошу, не позорь меня! Переодень носки! Видишь, эти с дыркой? И откуда ты их только выкопал? Дай заштопаю, что ли. Что обо мне Светочка подумает? И трусы переодень. Возьми свежие, а эти я постираю, передам с Толиком на работу.
Что? Кто издевается? Я издеваюсь? Да бог с тобой! Я переживаю! Решит девка, что я за тобой не смотрю совсем, стыдоба! Я же потом девочкам из бухгалтерии в глаза смотреть не смогу.
Да, кстати, ты к ней надолго уходишь? Что значит ‒ ты серьёзно настроен? А я ‒ нет? Я тебя очень серьёзно спрашиваю, ужин греть или тебя там покормят? Ну, что ты вздыхаешь, можно подумать, что в первый раз собираешь чемодан. Да, я понимаю, что это продуманное взрослое желание стать самостоятельным и первый шаг к ответственности, но не мог бы ты вторым шагом прибить полочку в прихожей? Да, ту самую, из-за которой ты ушёл в четвёртый раз пять лет назад. Да, так и не приколочена! Ждёт, когда ты гвозди купишь.
Кто бездушная? Я бездушная? А, Светочка совсем не такая, она сама гвозди покупает? Нет, молоток положи на место, уронишь на ногу – уйти не сможешь! И ножовку оставь, не дай бог зацепишься, ступню я тебе ещё пришью, а вот с шеей придётся повозиться. Да и мама твоя сильно расстроится.
Ну, что ты там бубнишь? Думаешь, я не понимаю, что ты сорвался из-за завтрашнего собрания в школе? Будут разбирать поведение Вити: два разбитых окна, на парафинённую доску и мышь в ридикюле математички! В прошлом месяце ты собрал чемодан сразу, как только узнал, что нас вызывают на педсовет из-за поведения Машеньки. Но ничего. После того, как мы пообещали подарить новый скелет учителю биологии взамен того, который выкрашенный в красный цвет, с печенью из папье-маше и чёрными лёгкими с двумя воткнутыми в них розами, как протест против курения, теперь стоит в кабинете директора, нас назвали родителями года.
Что ты там возмущаешься? А, сцены не устраиваю и не вою, как Баскервиль на болотах? Так у меня через час массаж лица и депиляция, я ещё успею соседей попугать.
Нет, милый, ты не прав, мне совершенно небезразлично, есть у меня муж или нет и к кому и зачем он уходит. И да, я переживаю! Клянусь, ты своим уходом просто выбил у меня почву из-под ног! Как дальше жить, не представляю! И кому теперь достанется пять литров борща? Прокиснет же! Что, в баночку налить ‒ с собой возьмёшь? Хлебушка положить?
Ну что ты ноешь? Хочешь, я с тобой рядом сяду, вот сюда, под батарею, мне есть на что пожаловаться! У меня вот банки с помидорами вскрылись, придётся заново крутить. А ещё в парикмахерскую зайти надо и маникюр обновить. Ты, кстати, спроси там, у Светки, ей бабка, Евдокия Мироновна, не оставляла рецепты закатки? Какое у неё лечо было! Бомбическое!
Да не издеваюсь я! Мне завтра из школы на корпоратив бежать надо, не могу же я на него зарёванной коровой идти! Так что держусь! Изо всех сил держусь! Вот когда вернусь, обещаю, обязательно тебе позвоню и выскажу всё-всё, что про тебя думаю! Да, и про Светку тоже. Ты, главное, про рецепт спросить не забудь.
