Помню, однажды (я учился классе в четвертом или пятом) мы с отцом шли мимо стадиона «Динамо». Там, через дорогу, располагался сквер с небольшим пятачком, возле которого останавливался 42-ой троллейбус. На пятачке толклось человек пятьдесят. Создавалось впечатление, что они все скопом ругаются между собой: так они орали, пытаясь что-то доказать друг другу, размахивали руками и даже пихались. Увидев, куда я смотрю, отец остановился. «Трепаловка», – пояснил он. Я так и не понял, было ли это названием конкретного пятачка здесь, в парке, или же некоего специального сообщества людей в целом. Постояв на месте минуты две, отец посмотрел на часы и, сказав «а, ладно», перевел меня через дорогу. Оставив затем метрах в десяти от «трепаловки», ринулся в самую гущу толпы и тоже принялся кричать. Заинтригованный до самой последней степени, я прислушался, пытаясь во всеобщем хаосе уловить что-то членораздельное. Получилось примерно следующее:
– …да этот ваш Тютькин – полное фуфло!..
– …точно! Его давно пора перевести в дубль!..
– …а у вас кто? Во всей команде только Фенькин и Понькин играют! Остальных надо на помойку выкинуть…
– …в прошлом сезоне нормально и двух игр не сыграли…
– …не забить такой гол!..
– …во втором тайме пеналь ни за что назначили!.. Судья – говнюк конченный…
И так далее все в том же духе.
Минут через десять отец вылез из толпы. Ни слова не говоря, взял меня за руку и повел дальше. Весь его вид, казалось, говорил: «Ну как? То-то… Вот подрастешь, тоже на „трепаловку“ приходить будешь».
В школе быть спортсменом тоже считалось престижным. Но не любым, а футболистом или хоккеистом. Тогда как раз проходили знаменитые серии матчей между нашими и канадцами, и все словно с ума посходили. Какие-то одноклассники вырезали хоккейные картинки из журналов и газет и наклеивали в альбомы, все стремились достать клюшки с загнутыми крюками – такими, какие были у канадцев, а не прямыми, как у наших, и прочая, прочая.
Я тогда был как раз влюблен в девицу из параллельного класса. Страдал, как водится, ерундой, вел себя как полный дебил, хотел даже спереть ее фотографию со стенда «Наши отличники», как вдруг оказалось, что она благоволит к однокласснику, который занимается футболом в «Динамо». Внешне этот одноклассник походил на мальчика из пещеры Тешик-Таш, а кроме того имел длинные волосы, которые постоянно сваливались в толстые сосульки, и прыщавую физиономию. Подобные причуды женского сердца не вызвали во мне ни злости, ни отчаяния, только безмерное удивление. Некоторое время я пытался понять, чем же именно он ее привлек, но не найдя ни одного убедительного довода, плюнул на это бесполезное занятие. После чего с облегчением обнаружил, что любовь прошла, не оставив по себе и следа.
И все же на этом мои спортивные мучения не закончились. Отец, видимо, все еще лелея надежду увидеть собственную мечту воплощенной в отпрыске, отвел меня в ЦСКА, где проходил набор в секцию футбола. Даже не поленился потом сходить посмотреть списки. Сказал, что взяли. Передо мной встала сложная дилемма. Или пойти заниматься футболом и со временем начать походить на мальчика из пещеры Тешик-Таш, запрыщаветь и отпустить длинные сосульки вместо волос, или, соответственно, придумать что-то, чтобы, как говорится, соскочить с темы. Я выбрал второе. Хорошенько поразмыслив, я написал на отдельном листке бумаги причины, по которым не могу заниматься футболом (и которые, как я прикинул, могли подействовать на маман в качестве весомых аргументов). Там значилось: а) дорога длинная и опасная, б) на уроки (которые я уже тогда и так практически не делал) времени совсем не будет оставаться, в) в футболе бьют мячом по голове, и через некоторое время в результате этого обстоятельства я неизбежно превращусь в тупого дегенерата, г) прыщи, свалявшиеся волосы и неприятный запах из-за постоянного потения.
