«Ты что, в это веришь? Да им это не нужно. Они не будут этого делать!» – возражал Макс.
«Да откуда ты знаешь? Ты же вроде хотел дать какие-то показания вначале».
« Перехотел!»
«Что же заставило тебя перехотеть?»
«Перехотел и все!»
«Но он же твой друг! Ты не хочешь, чтоб его убийцы были найдены? Это ведь ТЫ утверждаешь, что его убили. Милиция-то думает, что это самоубийство!»
«Да ничего они не думают!»
«Я тебя не понимаю».
«Вот именно! Ты вообще ничего не понимаешь! И отстань от меня! И больше не будем возвращаться к этому вопросу! Лучше б радовалась, что твой сын остался жив!» – Макс распсиховался и с такими словами убежал к себе в комнату, хлопнув дверью.
Теперь стыд охватил все его существо. Стыд, смешанный со страхом.
Нет, он никогда не расскажет никому о том, что знает. Это он понял уже на следующий день после разговора с ментом. Когда проснулся в холодном поту, осознав, что вляпался в гиблое дело. Бешенство, заставляющее делать непоправимые вещи и говорить то, что никогда не осмелился бы сказать в обычном своем состоянии, уже прошло, и Макс мог теперь обдумать все, как следует. Однако, как следует думать ему теперь мешал страх. А вдруг, все, что пообещал устроить ему мент, правда? Женьку-то все равно уже не вернешь, а себе жизнь губить не хочется.
Вот и решил он молчать до конца дней своих. Только как жить с этим грузом, так и не придумал. Потому и терзал теперь Макса стыд перед другом, и постоянное ощущение того, что он мог что-то сделать и не сделал, потому что испугался, не давало покоя.
– Ты прости, ладно? Я не могу, правда. Да, я боюсь! Я не верю в справедливость, не верю, что что-то можно доказать. Без денег. У меня нет шансов. Они меня растопчут. А я ведь еще пожить хочу. У меня планов много. Я ведь еще ничего не успел сделать, повидать. Да у меня девчонки-то даже никогда еще не было! Обидно вот так погибнуть. Я знаю, ты простишь, потому что поймешь. Это легко понять. Не нужно и начинать бороться за то, что заранее проиграно. Так ведь? Жаль, ты не можешь ответить, но я думаю, ты бы меня поддержал. Если б ты был на моем месте, я бы на тебя не обиделся и понял бы. Я себя не оправдываю… Честно. Ну ладно, я буду тебя навещать. Давай там, не скучай.
Макс разогнулся, постоял какое-то время молча, и пошел прочь от могилы друга, терзаемый тяжкими мыслями.
. . .
«Вот говорят: наша жизнь полосатая – то полоска черная, то белая. Моя же – одна большая черная полоса. Давно уже тянется. И заканчиваться не собирается. Когда-нибудь должно же это прекратиться! Я устал уже так жить! Почему же у других не так? Посмотришь, к некоторым удача так и идет в руки, все у них получается. И деньги есть, и мечты исполняются, и все-то, что ни пожелают. И девок куча так и липнет. Что я, урод, что ли, какой? Не страшный же? Почему на меня ни одна девчонка внимания не обращает? Даже не смотрит в мою сторону! А на других просто вешаются. Носятся за ними, все готовы ради них сделать. А смотришь, придурки одни да тупари. Бухают целыми днями, матерятся, лупят друг другу морды да выпендриваются – корчат из себя кого-то. Даже разговаривать нормально не могут – все каким-то зэковским тоном, каждое слово выворачивают наизнанку, чтоб противней звучало. Да че там разговаривают – они и смеяться не могут по-нормальному, только гогочут! ЧТО
