– Можно, я – очень быстро – загадаю тебе одну штуку? – попросил Смит. – Она пришла с компьютера в Намангане. Послушай. – Он лихорадочно схватил длинными, дрожащими пальцами сложенный лист бумаги. – «Шахматная фигура, доведенная до банкротства». Знаменитый кинофильм, примерно…
– «Ростовщик», – проговорил Джо безжизненным тоном.
– Да! Вы правы, Фернрайт, вы действительно правы, и можете размахивать руками, а также вилять хвостом. Еще одну? Не вешайте трубку! У меня есть действительно хорошая шарада, погодите!
– Задайте ее Хиршмайеру из Берлина, – сказал Джо и отключился.
Он опустился в свое оборванное, древнее кресло и только сейчас разглядел, что на почтовом ящике включилась красная сигнальная лампочка – очевидно, пару минут назад. «Странно, – подумал Джо. – Сегодня после четверти второго нет рассылки. Специальная доставка?» Он нажал кнопку.
Выкатилось письмо. Действительно – спецдоставка.
Джо вскрыл конверт. Внутри была полоска бумаги. Она гласила: «МАСТЕР, ТЫ МНЕ НУЖЕН. Я ЗАПЛАЧУ».
Без подписи. Без обратного адреса.
«Боже, это что-то реальное и весомое. Это верняк».
Джо осторожно развернул кресло к письменному столу, чтоб хорошо был виден патрубок от ящика. И приготовился ждать.
«Буду ждать новых известий, – решил Джо. – Пусть даже заморю себя голодом. Правда, по собственной воле подыхать не хочется… Надо жить. И ждать».
Он стал ждать.
Но в этот день ящик больше не преподнес сюрпризов. И Джо Фернрайт побрел домой.
«Дом» – это, конечно, громко сказано. Всего лишь комнатушка-модуль почти на уровне улицы, в уродливом небоскребе-муравейнике. Когда-то компания «Радость труженика» из Большого Кливленда, наведывающаяся сюда каждые полгода, соорудила трехмерную копию калифорнийского пейзажа. С тех пор вид на долину Кармел заполнял эрзац-окно. В последнее время, поскольку дела у Джо шли плохо, он уже не пытался вообразить, будто живет на огромном холме с видом на море и на величественные леса. Он удовлетворился – или, скорее, смирился – с тем, что созерцает бледную, вялую, голубоватую траву. И к тому же, если этого было недостаточно, он мог запустить «мозгодуй» – психоактивный аппарат, вмонтированный в шкаф. Когда Джо бывал дома, аппарат заставлял верить, что эрзац-пейзаж настоящий.
Наваждение покинуло разум, а иллюзия больше не заглядывала в окно. Вернувшись «домой» с работы, Джо окунулся в омут безграничной тоски, раздумывая, как обычно, о тщете собственной жизни.
В свое время Кливлендский институт шедевров прошлого регулярно поставлял работу. Калильная игла сплавляла между собой множество фрагментов, воссоздавала одно керамическое изделие за другим, как когда-то учил отец. Но эта работа осталась позади; все керамические экспонаты музея давно уже приведены в порядок.
Оглядывая серый кубик модуля, Джо с горечью отмечал, насколько беден и скуп интерьер жилища. Когда-то его посещали богатые заказчики с дорогими, изысканными вазами. Он все это исправно реставрировал. Но ничего не оставил себе – ни единого горшочка, который мог бы скрасить вид каморки, заменив лживую глупость эрзац-окна. Однажды, сидя вот так, Джо подумал о калильной игле.
«Если я приставлю этот маленький инструмент к груди, – размышлял он, – и направлю прямо в сердце, то меньше чем за секунду со мной будет все кончено. В некотором смысле мощное орудие. Недоразумение, которым является моя жизнь, было бы исчерпано. Почему нет?»
