– Помилуйте, сударь, мы же ведь взрослые люди и прекрасно всё понимаем, чего не скажешь о юной Марии, чей возраст даёт ей полное право о наивных, возвышенных грёзах, но вы мужчина ещё молодой, интересный, к тому же вы благородного происхождения и не по наслышке знаете, как обращаться с дамами.
– На что это вы намекаете, мадам? Не думаете ли вы оскорблять мою честь, коль скоро я являюсь гостем в вашем доме?
– Отнюдь нет, Андрей Вениаминович, мне не в чем вас упрекнуть, но хоть дом большой и у него толстые стены, однако, мои глаза ещё сохраняют достаточно зоркости, чтобы не заметить ваши с Марией прогулки по саду рука об руку. Она ещё слишком молода, дабы уметь скрывать чувства, но я-то замечаю каждый её взор, обращённый к вам, каждый жест, да и вы, сударь, неравнодушны к Марии – давайте на чистоту.
– Если вы призвали меня сюда, дабы обличать в том, чего не было и быть не может, тогда я готов распрощаться с вами и впредь не приезжать в ваш дом, ибо я дорожу честью выше денег. Но знайте, Евдокия Петровна, – он встал и, собираясь уходить, добавил, – ни словом, ни делом я никогда не обращался с Марией Дмитриевной как то полагается между мужчиной и женщиной, так как она ребёнок, к тому же сирота, а память её родителей я не смею оскорблять, ибо безмерно уважал их не видел от них ничего, кроме добра.
– Постойте, Андрей Вениа… – начала было графиня, встав следом за ним.
– С Богом, сударыня, я желаю вам всего самого наилучшего, но я больше не появлюсь здесь, дабы не скомпрометировать вашу семью в глазах общества. Передайте только Марии Дмитриевне, что она прекрасно играет и у неё всё получится.
Андрей Вениаминович резко отворил дверь и широким шагом, чуть ли ни бегом, пересёк длинную анфиладу, у входа несколько замешкался было, но набравшись сил, вышел из дома. Тяжёлых душевных терзаний стоило ему в последний раз брести этой тропинкой, аккуратно проложенной белым гравием между цветочными клумбами и липовой аллеей. На секунду он замер, невольно поглядев в то окно, из-за которого за ним часто наблюдала Мария, когда он покидал усадьбу, дабы затем вернуться. Но в окне не было знакомого очертания маленькой фигурки, никто даже не приоткрыл широкую занавесу нежной рукой, а из этих вот густорастущих кустов жасмина не выпорхнет словно бабочка та, которая целиком завладела некогда его сознанием.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
