Мать-одиночка для магната - страница 16

Злата ― ее родная мать, но Манюня этого не знает. Зовет мамой меня.

Сестра забеременела в восемнадцать, родила и, испугавшись ответственности, дала деру. Бесследно пропала, оборвав все контакты. Вычеркнула нас из своей жизни. Ее друзья говорили, что вроде как уехала в Москву. Родной отец Машеньки ― человек без лица и имени, некто в сером. Злата о нем никогда не рассказывала. Мы вообще с ней отдалились после смерти родителей. С горем пополам я разрывалась между учебой и работой, заботясь о младшей сестре, но она этого не ценила, не помогала, все рвалась, наоборот, от меня.

― Я задыхаюсь в этой помойке! Ты тянешь меня на дно! Я не могу дышать! Я ненавижу тебя! Я ненавижу этого ребенка! Вы меня душите, слышишь?! Ну, чего вылупилась? Проглотишь все и промолчишь, как обычно? Меня тошнит от того, что мы семья!..

Злата была права. Я все прожевала и проглотила, слова поперек не сказала. Только просила не делать глупостей, не рубить сгоряча. Не ради себя. Ради Машки. Малютка в тот вечер ― вечер, когда Злата сбежала ― надрывно плакала в колыбельной, но моей сестре было плевать. Эгоизм выжег в ней зачатки материнского инстинкта. 

― Лучше бы аборт сделала… нет же, тебя послушала. Это ты виновата во всем. Вот куда я с ней? ― лихорадочно заталкивая в дорожную сумку вещи из шкафа, истерично верещала Злата. ― Кому я буду нужна с младенцем на руках?! Делай с ней, что хочешь. В детский дом сдай, или себе оставь. Мне плевать! Я ухожу. Я заживу счастливо, выбьюсь в люди.

Я лишь могла сдавленно просипеть:

― Не стыдно тебе?

― Ни капельки.

― Уходи, ― показала сестре на дверь. ― Но потом не смей возвращаться.

С визгливым смехом Злата вытерла рукавом кофты слезы под глазами и пригладила волосы, стоя перед зеркалом. Показательно ухмыльнулась сквозь слезы и поймала в отражении мой стеклянный взгляд.

― Какого же ты обо мне мнения, сестренка? Я лучше сдохну в канаве, чем вернусь сюда.

― Проваливай, ― мой голос сорвался на шепот. ― Проваливай, пока я сама тебя не прибила.

Подхватив сумку, Злата ушла…

Годы разлуки притупили разочарование в сестре и обиду на нее. Я просто хочу знать, что она жива и здорова. На большее не рассчитываю.

По телу проносится озноб, и я плотнее запахиваю флисовую рубашку. Надо возвращаться в постель.

Мой взгляд непроизвольно устремляется на мансардный этаж особняка, задерживается на единственном окне, в котором горит свет. Я останавливаюсь, чего-то жду… Но чего? Пустота в окне подстегивает интерес. Не могу избавиться от чувства, что кто-то вот-вот должен в нем промелькнуть.

Я резко глотаю воздух.

В желтом квадрате возникает фигура. Из-за внушительного расстояния нет возможности разглядеть ее детальнее. Черный силуэт сохраняет неподвижность, а в душе мне делается неспокойно, словно этот некто смотрит прямо на меня сквозь пелену ночи.

***

Дедушка Гривас может похвастаться невероятной коллекцией костюмов: смелых оттенков, классических, в клетку и в полоску, двубортными моделями, но главным доспехом этого истинного пожилого джентльмена является его благородство. Наш с Машенькой волшебный фей сотворил очередной подвиг.

― Вы… вы поразительны, Кирьян! ― я бросаюсь господину Гривасу на шею и едва сдерживаюсь, чтобы случайно не задушить его в пламенных объятиях. Несколько минут назад он переступил порог флигеля и огорошил меня поразительным известием.

Благодаря связям ему удалось выбить для Манюни место в садике, располагающемся на территории элитного поселка. С завтрашнего дня мне больше не придется волноваться о том, что днем дочка останется без должного надсмотра. К тому же бывает, что я задерживаюсь в особняке и помимо этого срываюсь туда посреди ночи, чтобы устранить за хозяином дома следы его пребывания на первом этаже, либо в саду. Любитель распивать бренди со странной особенностью ― не наполнять один стакан дважды, с каждой следующей порцией используя новый.