Элизабет вроде бы держалась стойко – через какое-то время они даже вспомнили счастливые мгновения из своего детства и дружно посмеялись, забыв про сотни километров, разделявших их. Тем не менее ни одна из них так и не решилась первой пригласить другую к себе в гости, пусть и ненадолго.
После их вчерашнего разговора Норма отключила телефон со смешанным чувством радости и, как ни странно, неловкости. Наверное, сестра, когда звонила, ожидала чего-то большего, а Норма так и не смогла подобрать нужных слов, в которых та нуждалась. Но что она могла ей сказать, если они не общались долгие годы?
На улице настойчиво сигналила машина. Норма мысленно проклинала водителя, который, как ей было видно, дергался за рулем.
Она встала из-за стола и направилась к девушке за кассой расплатиться.
Не успели они выйти из чайной, как ее обдало жаром. А еще уличным смрадом.
Эмпория. Канзас.
Они направились по Кристиан-стрит к своей машине, и Норма крепко стиснула руку Синди, чтобы дочурка ненароком не вырвалась снова. Ее мимоходом приветствовал продавец хот-догов, как будто они были знакомы. Норма отвела взгляд, скрывая отвращение к запаху жира, распространявшемуся от его ларька. Немного поодаль, метрах в трех у обочины, остановился серый «Кадиллак» – из него вышла женщина, вся в розовом, от туфель до шляпы. Это была Бетси Блумберг, жена мэра, и за пристрастие к вычурным нарядам ее называли фифой-расфуфырой. Эмпория считалась городом довольно строгих нравов, здесь не мирились даже с пустячными вольностями.
Проходя мимо парикмахерской, Норма заглянула сквозь стекло внутрь. Клиентов там не было – мастер подметал пол. На первый взгляд салон показался ей сомнительным – она не хотела, чтобы Синди испортили прическу в канун знаменательного дня. Она пострижет ее в другом месте – может, в той же Талсе, почему бы нет. Уж там-то наверняка найдутся заведения получше. По возвращении домой не забыть бы поискать что-нибудь подходящее в Интернете.
Норма договорилась о встрече в агентстве юных моделей в Канзас-Сити на следующей неделе. С подобного рода конторами поддерживали связь многие студии, предлагая им воспитанниц для съемок в телефильмах, рекламе и даже в кино, не говоря уж о фотосессиях и показах, где Синди могла бы заметить какая-нибудь важная персона. Норме не хотелось думать, что все будет зависеть от первого конкурса, но из этого вовсе не следовало, что он не требует к себе особого внимания.
На углу Кристиан-стрит и Буш-авеню Норма остановилась, заметив на пешеходном переходе мужчину в черной ковбойской шляпе стетсон, как две капли воды похожего на Вернона Лири, приятеля Харлана, ее бывшего мужа. Она не видела его уже лет десять. Знала только, что он перебрался с женой и двумя дочерьми в Миссури, куда его перевели по службе. Вернон не очень нравился Норме. Она не забыла, как он уставился на нее на похоронах Харлана, когда священник читал заупокойную над гробом усопшего. В его взгляде было столько холода, что она подумала: он хочет ввергнуть ее в полное отчаяние, упрекая бог весть в чем. Стоя среди гостей, пришедших проводить ее мужа в последний путь, она так крепко сжала руку Грэма, что тот, стараясь выглядеть взрослым в свои девять лет, вскинул голову и посмотрел на нее с нескрываемой болью в глазах.
После похорон Вернон с женой уехали, не перекинувшись с ней ни единым словом, и с тех пор она ничего о нем не слышала.
