Материнские хроники - страница 7

Никогда и ни в одном роддоме я больше не видела такой грязи и таких огромных мокриц! Никогда более я не ела такой отвратительной баланды, как там (а я очень непритязательна в пище). Никогда и нигде больше я не слышала шум падающих в вентиляционной трубе мышей, которых травили этажом выше. Отсюда и этот вопрос в приемном покое и потухший интерес товарища с анкетой, который, как выяснилось потом, проводил социологическое исследование среди неблагополучных женщин. Вот в это царство чистоты и порядка священника и не пустили.

Потом приехала мама и сказала, что батюшка благословил мне окрестить Любу самой. Такое разрешается мирянину «ради страха смертного». Если человек не выживет, то он будет считаться крещеным. Мама передала мне святую воду и написала, что нужно сделать.

В ту же ночь от прилива молока разбарабанило грудь. Я сидела на кровати и с подвыванием качалась взад-вперед, вспоминая коров, которых в войну некому было их доить, и они мычали от боли. В таком виде меня и застал дежурный врач. Спросил, чего я реву, а я вывалила на него все, что накопилось за эти дни. Он молча меня выслушал, а потом долго мял мою каменную грудь, которую жгло огнем, и заставлял сцеживаться.

На следующий день по его настоянию Любу принесли на кормление. Она опять спала, но теперь я уже не терялась. Рядом никого не было, и я все сделала как надо. Когда дочку забрали, я почувствовала невероятное облегчение, словно камень упал с сердца.

А на следующее утро пришла та самая врачиха, которая орала на меня в коридоре. Поджав губы, сказала, что вчера был переломный момент и наступило резкое улучшение. Добавила, что теперь мне будут приносить ребенка для кормления регулярно, но после роддома мне надо готовиться ехать в больницу. Она хотела это сделать прямо сегодня, но там не было мест. Договорились, что я поеду через два-три дня.

Я сидела почти в трансе, а когда пришла мама, то, не стесняясь, орала ей через форточку на всю улицу чтобы она пошла к иконе (которую неожиданно (!) на один день привезли опять в город) и умоляла Её спасти мою дочь.

В больницу мы не поехали. Другая врач, оформлявшая нам выписку, сказала, что не видит резона в госпитализации. Все наши проблемы спокойно можно лечить в поликлинике, главное найти опытного педиатра.

А когда мы приехали домой, то муж и мама сказали, что врачи оценивали шансы на выживание Любы 50/50 и твердили только одно: «Надейтесь, что девочки живучие». Меня берегли и не говорили, что та горластая врачиха напророчила дочери отставание по всем показателям, вплоть до умственной отсталости. А волшебное лекарство оказалось ничем иным, как БАДом, запрещенным к тому же к приему грудными детьми.

В больницу мы все-таки попали, но через месяц и по другой причине – не заживал пупочек. Зато я впервые узнала от одной из мамочек как надо питаться, чтобы было много молока, и у меня с того времени больше никогда не было проблем с лактацией. После выписки мы окрестили Любу по полному чину.

Еще через несколько месяцев мы снова угодили в больницу после прививки: температура под сорок, судороги, нескончаемый крик и опять капельницы. Но оттуда мы фактически сбежали. Я не поняла, что это было. Какой-то зуд в душе. Мне НАДО было уйти. Я не понимала куда и зачем, но из больницы точно! Было утро субботы 8 августа. Я просто не могла усидеть на месте. Написала расписку, что забираю дочь и через час мы были дома. Меня пугали, требовали оставить ребенка в отделении, но я была уверена, что все делаю правильно.