– Теперь я понимаю, почему мы делаем такие низкие батманы, – съязвила Матильда. – И ты ведь наверняка не одинока?
– Конечно, нет! В жизни существует много более интересных вещей, чем сцена!
– Каких? – удивилась Маля.
– Любовь, например.
– И у тебя есть кавалер? – заинтересовавшись разговором, остановилась на первой ступеньке лестницы Матильда.
– Да. Гусар Евгений Волков. А ты влюблена?
– В общем, да. Но пока безответно. Я и разговаривала-то с ним всего только раз.
– Ты не расстраивайся. На тебя нельзя не обратить внимание.
Татьяна помолчала, что-то обдумывая, а потом, весело взглянув на Матильду, неожиданно предложила:
– Сегодня после спектакля мой гусар устраивает вечеринку в честь начала маневров и открытия театрального сезона в Красном Селе. Поехали со мной! Там будет весело!
– А кто там будет?
– Офицеры и некоторые наши актрисы.
– Я смогу пойти только с сестрой.
– С Юлей? Я уверена, что она там обязательно будет, так как мой Волков дружит с её бароном Зедделером.
Царскосельский театр имел три входа. Один из них – служебный. Он располагался с тыла здания, и входящие сразу попадали в закулисную часть. Второй – в левой части фасада, предназначался для офицеров, пришедших на представление, а в правой части было крыльцо только для членов царской фамилии.
По установленному этикету перед спектаклем все актёры драматической труппы, представлявшие водевиль, а также актёры балетной труппы, принимавшие участие в дивертисменте, выстраивались в окнах своих гримерных, когда император с императрицей подъезжали к царскому крыльцу. Актёры приветствовали государя с государыней, маша им рукой, а император отвечал на приветствие, поднося руку к козырьку фуражки. Императрица же просто одаривала всех чарующей улыбкой.
– А наследник? – волнуясь, спросила Матильда Татьяну, когда та посвящала её в эти тонкости порядка проведения спектаклей в Царском Селе.
– Что – наследник? – удивилась Татьяна.
– Ну, он тоже приезжает вместе с императором?
– Конечно! – воскликнула девушка. – А в антракте, после водевиля, все исполнители, не переодеваясь, вызываются на сцену, как только рабочие заканчивают менять декорации. И вот тогда к актёрам выходит императорская семья для общения, – продолжала она дальше знакомить Матильду с заведенным порядком. – Мы, балетные, тоже должны там появиться в полном составе. Так что есть шанс поговорить с самим государем, – подмигнула она подруге. – Как только царская семья покидает сцену, даётся сигнал на начало дивертисмента, открывается занавес, мы – танцуем, а после едем к моему гусару! – весело закончила девушка свои наставления.
– Боюсь, что я не смогу поехать. Мне сестра не разрешает, – грустно покачала головой Маля.
– Почему?
– Мне только семнадцать лет, и она говорит, что в таком возрасте ещё рано ходить по офицерским вечеринкам.
– Выпускницам училища всегда уже восемнадцать и даже чаще девятнадцать лет, – удивилась Татьяна.
– А я поступила в восемь.
– О! Да ты у нас избранная!
– Ладно тебе, – рассмеялась Матильда.
– А ты знаешь, я ведь видела тебя на бенефисе у Папкова. Без шуток, ты произвела на меня впечатление. Честно. Ты была не хуже Дзукки в этой роли. Я чувствую, что ты в кордебалете не задержишься. Может, ты действительно избранная?
– То, что я не создана для кордебалета, это точно, а вот про другое ничего не знаю, – радостно согласилась с новой подругой Маля.
