– Надо начинать сыпать сети, ловить султанку, – требовал Иван Васильевич, вглядываясь в отставного старого боцмана, главу рыбаков.
– Шить обувь! Ремонтировать! – Это относилось к сапожникам.
– Спасибо за водокачку! – Он жал руки слесарей, сохранивших механизмы одной из водокачек.
– Немедленно на Херсонес, – говорил он третьим. – Много там побитых коней! Собирайте котлы, берите каустик; начинайте варить мыло. Шкуры – на кожзавод… Дубильные вещества подбросим! Попрошу помочь маршала Толбухина.
Вот почему Гаврила Иванович терпеливо и не обижаясь молчал, выжидал, когда утихнет Иван Васильевич.
– Чего же ты-то молчишь? Не набрасываешься на меня? – Председатель пятерней поправил упавшие на лоб волосы, горько улыбнулся.
– Понимаю тебя, – мягко ответил Гаврила Иванович. – Копилось у тебя, копилось и прорвало на своем человеке. Знаешь, выдержит, не выдаст, поймет…
– Чуткая у тебя душа, – благодарно сказал Иван Васильевич, – а вот некоторые не понимают. За шкирку берут, аж пуговки летят. Я таких называю «товарищи вынь-да-положь». Где я возьму квартиры? Вот мой бюджет! – Он перерыл бумаги на столе, нашел одну из них, с цифрами. – Гляди! Полюбуйся!
– А мне ты не показывай. – Чумаков великодушно отмахнулся. – Вижу, арифметики много. Цифры-то как чешуя. Ты вот ответь мне: ежели поскоблить, что там, под ними? Будет уха?
– Кое-что есть, Гаврила Иванович…
Сиреневые вечерние тени вползали и ложились на подобревшее лицо Ивана Васильевича.
– Значит, кое-что все же имеется?
– Мало! Растем. Народ подходит. Нужный народ. А средств – туда-сюда и обчелся. Меня уже кое-кто злостным бюрократом обзывает. Наростом. Принимает, мол, только по сорок человек, и только в четверг. Конечно, кому-то дико кажется: сорок человек в четверг! А что толку, если ежедневно сотню буду пропускать? В основном только беседы для спасения души… Жилье дашь – идут жалобы на канализацию, воды мало, свет не подают, не на чем до места работы добираться. Значит, нужно подземную сеть ремонтировать, водоснабжение налаживать, автобусы покупать, о троллейбусной линии вопрос ставить… Проблем много, Чумаков, и каждая проблема не то что орех арахис, надавил зубами – и лопнула кожура… Такие проблемы: нажмешь – и зуб пополам. На исполкоме сидим целыми ночами, синие становимся от табачного дыма, протоколы пишем. Сам знаешь, из протоколов дома не соорудишь. Такая-то наша житуха! А вот еще послушай…
И Иван Васильевич принялся делиться наболевшими своими делами. Не ладилось с поставками продовольствия. Колхозные обозы охотней направлялись в Симферополь. Слабо развивались подсобные хозяйства и еще труднее – личное огородничество: не было близ города удобной земли, а чем дальше участки, тем больше нужно транспорта. Одно цеплялось за другое…
Чумакову казалось, что председатель забрался на какой-то хлипкий высокий помост и никак не может оттуда самостоятельно спуститься. Такое неравное между ними положение не годилось для делового разговора.
Гаврила Иванович старался как бы свести за руку на землю уставшего к вечеру человека. Чумаков сам нуждался в разумном совете.
– Чего ты хочешь? Знаю твои жилищные условия. Тоже на одном энтузиазме долго не поедешь… Угадал?
– Не совсем, Иван Васильевич…
– Дочка-то – невеста, видел, красавица… – Улыбка светло тронула грубые черты его лица. – Была бы площадь, мужа-морячка привела бы, а так где жить молодым? На подлодке?
