– На подлодке нельзя, верно.
– А как ревматизм? На непогоду крутит?.. Барометрическое давление измеряешь косточками да хрящами, Гаврила Иванович?
– Еще помнишь про мой ревматизм?
– Как же не помнить! Декабрьский штурм! Фон Манштейн и его триста тысяч головорезов прут на нас, а ты угадывал, быть ли летной погоде… Помню… Времечко пришло и ушло, теперь война как в тумане. А знаешь, Гаврила, грустно становится. Тогда какое ко мне доверие было, ай-ай! Всем я был правильный, ни одного упрека, осуждающего взгляда. А сейчас небось косят меня за углами, как спелый пырей, а?
– Кто косит, кто копны кладет, – уклончиво ответил Чумаков и сразу же приступил к делу. – Я хочу кое-чем поделиться с тобой, Иван Васильевич… Время у тебя осталось?
– Погоди, позвоню члену Военного совета. Просил приехать… Надо решать вопрос с Панорамой, голову надо Тотлебену отливать – ведь оторвало ее снарядом. Стадион тоже нужен! Беда! Крутишься как лошадь на корде.
Пока Чумаков собирался с мыслями, председатель позвонил адмиралу, условился о встрече с ним и попутно выговорил машины флотской автобазы для подвозки бутового камня.
– Слушаю, Гаврила Иванович. – Председатель положил руки на стол, наклонился к собеседнику.
Чумаков вытащил из кармана тетрадку, разгладил ее ладонью, вздохнул, застенчиво пригляделся к собеседнику.
– Работаю, как сам знаешь, на восстановлении, Иван Васильевич, а дело-то плохо. Переваливаемся на куцых ногах, с одышкой… А чтобы скорее город поставить, нужно нам…
И, увлекшийся своими проектами, Гаврила Иванович, не обращая внимания на заскучавшего председателя, принялся подробно излагать ему планы добычи камня, широкого фронта работ…
– Тогда и ты перестанешь сатанеть, – заключил Чумаков свои выкладки.
Председатель пропустил через губы глубочайший вздох.
– Не то? – спросил Чумаков. – Говори, не обижусь.
– Гаврила Иванович, деньги нужны на это. Деньги. И не из наших двух кошельков, а из государственного кармана. Для таких планов нужно решение правительства. Это сотни миллионов рублей. А так что? Облака вроде и густые, а киселя не наваришь…
– А как же добиться решения?
– Не так просто. Если бы один Севастополь нуждался…
– Все же, как решают там? Кто-то должен доложить?
– Конечно, и мы, и флот по своей линии…
– Докладываете?
– Понемногу. С оглядкой. А больше в своем собственном соку варимся. Еще флотские имеют размах, а мы, гражданские… Да для чего тебе все это нужно?
Чумаков помедлил и тихо сказал:
– Севастополец же я…
Иван Васильевич откинулся в кресле и принялся мечтать вслух о том, какой нужно бы выстроить город, как распланировать, куда выйти с новыми улицами.
– Надо расширяться к Херсонесу. Скажешь, воды там мало, грунт кременистый? Зато просторы какие! А вода и сады вслед человеку придут. Сами не придут – притянем. Когда-то давно шумел Херсонес. Какую торговлю вел, какие виноградники были на древнем Трахейском полуострове! По моему мнению, флотский народ, конечно, должен тут жить, ближе к твоему железному водоплавающему хозяйству, а гражданское строительство надо туда вытягивать. – Председатель медленно встал, прошелся из угла в угол. – Да что выгадывать у пустого закрома? Севастополь в развалках, а мы Херсонес заселяем. Такие уж, видно, все мы, помечтать любим…
– А вот ты меня своими мечтаниями больше убедил, Иван Васильевич, чем докладом о заседаниях.
– Вон как! В чем же я тебя убедил, старина?
