Вызванный для откровенной беседы, Петр Архипенко не ждал встретить у замполита старшего помощника. Тем не менее присутствие Ступнина нисколько не поколебало намерений и стойкости Петра. Он решил отстаивать свое бесповоротно принятое решение.
– Насколько я понимаю, влечение у вас другое, товарищ Архипенко.
Замполит вздохнул, налил из графина воды и, сделав глоток, следил, не выпуская стакана из руки, как кипуче пузырится газ, постепенно затухая и успокаиваясь. В стакане происходил как бы ускоренный процесс того, что у человека растягивается на десятилетия. Взять хотя бы этого Архипенко. Воронец помнил, как он пришел на борт корабля с группой выпускников учебного отряда. Архипенко горячо принялся за дело, его поощряли и ставили в пример, прочили на сверхсрочную. Ловкий, исполнительный, дисциплинированный матрос стал старшиной. Казалось, его уже ничем не зацепишь и не стянешь с сигнального мостика. А вот пришло время – и все изменилось. Уходит. Заявлены причины, их всегда можно отыскать без особого труда. Мать – вдова, у нее малолетние дети, болезни, и прочее, и прочее.
– Тянет вас, следовательно, берег. – Замполит еще раз отхлебнул из стакана, на переносице сошлись черные, будто подрисованные сажей, густые брови.
– Колхозная земля – не просто берег в нашем морском понимании, товарищ капитан третьего ранга… – Архипенко мельком взглянул на Ступнина, до сих пор не проронившего ни слова.
– А что же? – Воронец насторожился и тоже посмотрел на старшего помощника.
– То же море, только черноземное, – смягчил Петр.
– Так… – Смуглая рука Воронца потянулась к лежавшим на столе папиросам. Ему было ясно, что старшина прочно утвердился в своем решении. – Еще почти год служить, а у вас уже демобилизационные настроения, товарищ старшина.
– У меня нет демобилизационных настроений, товарищ капитан третьего ранга. Я ни в чем не могу упрекнуть себя… – Петр встал, так как давно изучил своего замполита. Стоило в личной беседе появиться званию вместо фамилии, и разговор либо обрывался, либо переходил в область служебно-официальных отношений.
– Садитесь, Архипенко. – Замполит почувствовал неловкость прежде всего перед Ступниным, который всегда умел находить правильный тон в общении с подчиненными. «Неизвестно, как он расценивает этот фактически неравный поединок». – Всякое правильное стремление, конечно, сдерживать нельзя, надо его развивать, – произнес он с запинкой, будто подыскивая слова. – Но нам хочется, чтобы ваши стремления совпадали с нашими планами. Командование рассчитывало, что вы останетесь на сверхсрочной службе. Люди нужны.
– В колхозе тоже нужны люди.
– Да, конечно. Дело общее, и делается оно сообща во всех уголках страны. Но флоту вы полезны, а будете ли в деревне таким же нужным человеком?
– Думаю, да.
– Почему вы в этом убеждены? В колхозе теперь нужны специальные знания, которых у вас, на мой взгляд, маловато.
– У меня есть желание, товарищ капитан третьего ранга. А знания придут.
– Как же думает использовать вас председатель артели? – осторожно спросил Ступнин.
Архипенко повернулся к нему, ответил:
– Просил изучать радиотехнику…
– Вон даже как! – воскликнул Воронец и зажег спичку. – Видите, Ступнин, этот председатель хочет подготовить кадры за счет флота.
– Но я не думаю заниматься радиотехникой, товарищ капитан третьего ранга, – сдержанно возразил Архипенко, не понимая, зачем замполиту понадобилось упрекнуть неизвестного ему Камышева.
