Маяки - страница 31

Димитров мне вкратце пояснил, с каких денег он собирается платить аренду за следующий месяц.

Я погрустнел.

Судя по объяснению, моя карьера директора стремилась к быстрому своему окончанию.

А теперь у нас ещё стали воровать книги.

– Нет, я запомнил, – Рыгор горячился. – Такой тощий, с усиками. И женщина ещё с ним такая неприятная. Давайте вот что сделаем: там же, на выходе, нас «обстреливает» камера ресторана напротив. Попросим у них записи, я вам всё покажу, обратимся в милицию.

– Ладно, – наверно, нужно было так и делать, хотя и не хотелось связываться с милицией.

Я прошел в офис, в котором сидела Веснина. Даша готовилась к вечерней презентации. Я задержался на пороге больше нужного времени. Я смотрел на Веснину. Никогда не мог понять – красота ли в глазах смотрящего или, действительно, в её руках была предельная точность и изящность движений, в повороте шеи – грациозность, а в том, как она шептала какие-то цифры себе под нос – детская трогательность. Как и почему остальные могут этого не видеть? Или мне просто навесили какое-то искажающее стекло, которое мне давало столь чудесную картину? Если стекло – то почему таких стёкол нет в продаже? Это же я всякого любого человека мог бы, таким образом, полюбить.

Тут у меня зазвонил мобильный.

Веснина не отвлеклась от своих дел ни на секунду. Как будто меня и не существовало в этом мире вовсе.

Я поднял трубку.

– Доброго вам дня, Дмитрий Валентинович.

– И вам, Александр Николаевич, не хворать.

– Отвлеку вас на несколько минут? У меня тут небольшое дельце к вам образовалось.

– Отвлекайте.

Я кратко изложил, чего хотел от ДэВэ.

Дело в том, что меня просто припекало узнать, чем же всё-таки занимается таинственная организация, в которой работал Шепетинский. Чем она занимается официально. По роду работы у ДэВэ были связи во всяких высоких кабинетах. Поэтому чисто теоретически вопрос этот ДэВэ вполне мог осветить. Да и должна же быть какая-то официальная миссия у «Канадской береговой охраны» на нашей исключительно сухопутной территории.

Дима меня выслушал молча, потом сказал:

– Я попробую.

– Ну а если что-то удастся узнать про то, чем они занимаются неофициально… То это вообще будет вам объявлена благодарность от всех литературных кругов Беларуси.

В благодарностях от кругов ДэВэ не очень нуждался. Он уточнил:

– Это того Бориса контора, я правильно понял?

– Да, Дмитрий Валентинович. Представьте себе, у них на меня есть «дело».

ДэВэ промолчал.

– У них на меня «дело» есть, у меня на них – нет, – продолжил я. – Нехорошо.

– Нехорошо, – согласился ДэВэ.

– Не богоугодно. Очень хочется поправить.

– Александр Николаевич, я же сказал – попробуем.

– Ниски поклон, Дмитрий Валентинович.

Мы попрощались.

Веснина занималась своими делами. Я ещё немного понаблюдал за ней, и тут мне стали сильно обжигать карман деньги, которые я получил от Шепетинского. Тем более, что я накидал уже приблизительный план охмурения Даши.

Около наших дверей припарковалась и заглохла машина, но внимания на это я никакого не обратил, здесь парковались все, кому не было лень. В том числе, и жильцы этого сверхпрестижного района Минска.

– Дарья, – начал я.

– Да, – вполне дружелюбно откликнулась Веснина, хотя и не оторвалась от работы.

– Дарья, я хотел бы пригласить вас на кофе. На самый лучший в Минске кофе, – сказал я, но продолжить мне не дали. Дверь раскрылась с особенным шиком, и в дверях появился бандерлог, которого я сразу не узнал. За ним появилось ещё трое бандерлогов. Следом за всем этим невиданным всплеском посещаемости магазина появилась моя вторая, после, разумеется, Весниной, любовь – дизайнер Денис. Теперь я вспомнил, где видел всех этих бандерлогов – они помогали моей второй любви собирать нашу мебель, Тогда. Накануне открытия. Когда Димитров сказал своё прекрасное «рассчитаемся». Судя по битам, которые держали в руках все бандерлоги, именно рассчитаться они и пришли. Выглядели они не совсем по-бандитски, никаких таких бычьих шей и затылков, никаких перекачанных мышц, обычные пацаны. Зато вчетвером. И с битами. Это хорошие аргументы, чтобы рассчитаться. Бандерлоги, как совершенно непрофессиональные в этих делах пацаны, сильно нервничали.