– А не проще было попросить у меня?
– Тебе еще моих проблем не хватало… И папа всегда нам говорил: у кузенов не брать, они и так полгорода на себе тащат. Прости меня, Аннуся, ну прости. Я знаю, это было нелепо и… И глупо… Этого больше не повторится!
– Всё.
Я встала.
– Аннуся, не говори Егору, пожалуйста… Он не знает, где я брала деньги.
– Лена, я сказала: всё, разговор окончен.
– Аннуся…
– Иди работай.
– Так ты меня не уволишь?
– Если еще хоть раз…
– Никогда! – пылко воскликнула она. – Ни за что!
Лена вскочила, бросилась ко мне, сдавила в объятиях. Пришлось потерпеть. Все-таки кузина…
***
– Вы ей верите? – спросил Байер, когда я, проводив Лену, вернулась в комнату.
– Чего только не бывает, Эдгар Максимович. А Лена всегда была импульсивна. Сначала делала, и только потом думала. А иногда и вовсе не думала. В детстве она приходила из школы домой, говорила родителям: «Я не получила двойку», и начинала плакать.
Байер усмехнулся.
– Хорошо, будем считать, этот вопрос решен. Но меня по-прежнему беспокоит мельтешение вокруг вас, Анна.
– Да бросьте, ну правда.
– Включенный газ…
– Наверняка Тамара.
– Нападение в подъезде…
– Обычное ограбление.
– Исчезновение Акима…
– Вы считаете, все это связано?
– Пока не знаю. Но чувствую: какая-то опасность есть.
Я задумалась. В начале было слово, и это слово было феникс. Именно тогда, когда мы стали создавать его – незамысловатый, но объемный пазл, нас закрутил водоворот новой бурной жизни. В тот период мы с братом были как синапсиды в мезозой – мелкие и незначительные, что помогло нам выжить в среде крупных хищников. Когда нас наконец заметили и попытались наложить лапу на «Феникс», было уже поздно. Пришла в движение созданная нами мощная юридическо-силовая машина под руководством Байера и первый же мах отсек всех претендентов, вдобавок так прищемив им хвосты, что больше нас никто не беспокоил.
Хейтеры и люди с психическими отклонениями (часто эти ипостаси совпадали) периодически атаковали нас в соцсетях, но их диваны были слишком далеко; мы не имели аккаунтов, ничего не читали, а следовательно, нашей ауры они не касались.
Мы жили как все – открыто, свободно. У нас не было персональной охраны, мы не ставили сигнализаций и не возводили заборов. Все сейсмические волны были сосредоточены исключительно в деловой сфере «Феникса».
Но в последнее время действительно – тут я была готова согласиться с Байером – стало происходить что-то странное, выходящее за рамки шаблона.
– Что вы предлагаете, Эдгар Максимович? – спросила я, борясь с желанием закрыть глаза. Определенно, я заболевала.
– Охрана для вас – однозначно, уже решено.
– Только не здесь.
– Анна…
– На улице – ладно, я согласна. Но не в моей квартире. Это не обсуждается.
Байер вздохнул.
– Хорошо. На улице. По крайней мере будут фиксировать подозрительных личностей. И кроме того, я бы занялся поиском того, кто может стоять за всем этим.
– Если связь действительно есть, то… – произнесла я и тут же потеряла нить мысли. – Если связь есть…
– Анна…
Байер встревоженно посмотрел на меня, встал.
– Я в полном порядке…
Я наконец закрыла глаза. И через несколько секунд провалилась в глубокую тьму.
***
Грипп. Видимо, я подхватила его в больнице. Или заразилась от того, кто напал на меня в подъезде. Или от старика Жучкина. Или от его собачки Мальвины…
Мысли ворочались медленно и были пусты и поверхностны. Третий день температура держалась на отметке 38,5. Я лежала на диване без сил. Рядом стоял стул, а на нем – чашка остывшего чая с малиновым вареньем, пара блистеров с таблетками, черный сухарик и маленькая пиала с недоеденным куриным бульоном.
