Противостояние, в которое, помимо нашей мамы как классного руководителя, постепенно были втянуты родители с обеих сторон, директор школы, завуч и инспектор по делам несовершеннолетних, приняло характер затяжной войны. Правда была на стороне мамы и маленького Саши, сила – на противоположной.
Урезонить Опарина было невозможно. Его отец был не богаче нашего, но капитал заработал не столько головой, сколько обычными в те годы криминальными методами. Устоять против таких людей можно было лишь выставив на передний фланг цепь медоедов.
Кончилось все внезапно: после уроков мама увидела, как Опарин напал на Сашу в гардеробе, повалил его на пол и пинает. Она подскочила к ним, оттолкнула Опарина и дала ему пощечину.
Ни мы, ни наш отец так и не поняли, почему больше всего мама переживала из-за этой пощечины. Ее уволили из школы, Саша Проводников остался без защиты и вскоре куда-то исчез, а Надежда Ивановна кляла себя за то, что ударила «ребенка». И бесполезно было говорить, что «ребенок» выше ее на голову и намного здоровее, что она против него как балерина против боксера, что он в ответ толкнул ее и обматерил, – она твердила одно: «Я не должна была этого делать».
И тогда, и сейчас я считаю, что эта история стала катализатором развития раковой опухоли, зародившейся в мамином организме в тот период и сожравшей ее за полтора года.
То, что ныне у нас на службе состоят несколько медоедов, можно сказать, «заслуга» семьи Опариных. Именно тогда мы все поняли, как это работает: силу побеждает только сила.
***
Да, это явно был не идеальный мир. И мы с братом решили создать другой, идеальный.
Представьте большой белый парус. Он сверкает на солнце серебром, ветер надувает его и судно летит по волнам. Но вот его оставили без присмотра и на нем подрались коты и собаки (моя версия) или его прогрызли мыши (версия Акима). Теперь он весь в дырах и грязный. Выстирать его можно, но починить нельзя. Легче купить новый. Так мы с братом собрались «купить» (создать самостоятельно) новый мир – идеальный.
Для начала следовало определить, что глобально неправильно в этом. Мы решили выписать все дефекты по пунктам. Первый пункт был – несправедливость. Следовательно, в нашем мире должна была царить справедливость. Затем, насколько я помню, шли клевета, предательство, насилие. Зло венчало список дефектов, объединяя их. Зло, которое надо окоротить, остановить, и – продолжал брат, «при помощи этого подняться над собой». Тут я выразила протест. «Это, – сказала я, – отдает эксплуатацией того, что нужно попросту истребить». Брат согласился: «Да, это – зло/употребление». Мы потратили какое-то время на обсуждение зла и каким образом с ним надо взаимодействовать. Но к согласию не пришли и отложили этот вопрос на потом.
Далее мы перешли к самому сложному – к обсуждению реализации нашей идеи.
Основная проблема была очевидна: мы не боги. Мы не могли создать с нуля новый мир. Все, на что мы были способны, – это попытаться создать свой мир внутри уже имеющегося. Вариант два, облегченный: сделать все для того, чтобы улучшить микромир, в котором мы живем. В общем, другой идеальный мир являлся, конечно, утопией. Мы это знали. Но оба согласились с тем – сначала по умолчанию, а однажды поговорив на эту тему, – что будем жить и работать так, словно имеем силы, которых на самом деле нет, и возможности, которых на самом деле нет.
