Мазарини - страница 4

Все это плюс выходка на праздновании канонизации стоили ему иезуитской карьеры. Духовного сана он тогда не получил и священником решительно становиться не желал. В будущем Мазарини всегда держал дистанцию по отношению к иезуитам, питая стойкое недоверие к этому ордену. Его биографы единодушно отмечают, что Джулио никогда не соглашался исповедоваться ни одному иезуиту. Но поскольку в будущем ему предстояло стать кардиналом, годы, проведенные в Коллегии, не прошли даром. Он служил государству и церкви способами, которые были для него приемлемыми и более подходили ему по характеру. Покорность никогда не была одной из основных его добродетелей, Джулио была больше по душе хитрая и умная властность. Именно это качество преобладало в этом человеке на протяжении всей его жизни. Дипломатия станет его делом.

Джулио был даже рад такому обороту событий. Иезуитский дух сковывал его энергию; ведь молодой человек являлся подлинным детищем барочного Рима с его неподражаемым стилем, который превращал Вечный город в место необычайной красоты и величия. Стиль Барокко был в некотором смысле театральным и отражал свою эпоху. Он был пышным и величественным, отчасти непонятным и многоформенным, но вместе с тем стройным и композиционнным. Этот стиль выражал субординацию иерархического общества, принятого массами, все возраставшую силу и власть абсолютистских государей, и стиль их дворцовой жизни. Одновременно барочные линии казались непостоянными и изменчивыми – стиль Барокко являлся спонтанным продуктом распространявшегося хронического пессимизма в обществе, предчувствия войны и трагедии.

Рим того времени был городом, куда Клод Лоррен и Франсуа Пуссен – великие французские художники – приезжали совершенствовать свое мастерство. Вообще Рим кишел артистами, художниками, архитекторами, масонами, законодателями мод. Среди однокашников Джулио Мазарини были сын римского архитектора Франческо Борромини и неаполитанец Джованни Бернини, которые по собственному желанию ушли из Коллегии и стали архитекторами. Их пример, возможно, вдохновил Джулио. Именно им предстояло сделать Рим столицей Барокко. Так сами римляне приспосабливали классический, древний Рим к нуждам современного им общества.

Город постепенно преображался. Улицы выравнивались, приобретали перспективу, украшались красивейшими особняками, такими, как, например, палаццо Орнате. В Риме стало больше воздуха, здесь были собраны сокровища изобразительного искусства, не умолкал шум улиц и базаров, ни на минуту не прекращалась работа ремесленников, лавочников, писарей, а горожане часто могли любоваться яркими процессиями и веселыми карнавалами с фейерверками. Был усовершенствован старый римский водопровод, от него проведены многочисленные ответвления к умопомрачительному количеству красивейших фонтанов. Они потребляли 180000 литров чистой воды в день! Однако почти половина римлян вела паразитическую жизнь, несмотря на то, что папство специальными буллами предоставляло жителям города работу на строительстве, в торговле и на мануфактурах. Многие люди были настолько ленивы, что предпочитали жить в нищете и носить лохмотья вместо того, чтобы работать. Грабеж и разбой были повседневным и обычным явлением. В этом смысле традиции древнего Рима были неискоренимы.

Вместе с тем Рим являлся папской столицей, цитаделью церкви, которая послала на костер Джордано Бруно незадолго до рождения Джулио Мазарини. Рим был городом с четкими ограничениями для людей, которые могли и желали мыслить. Городом с претензиями на универсализм и подавляющим индивидуализм. Городом, где люди учились изворачиваться, ожидали чуда каждый божий день и надеялись на счастливый случай.