– Здорово, правда? – кричу ему на одном из виражей, понимая, что он вряд ли слышит, но Кай отвечает, салютуя палкой.
На нижней площадке всё так же многолюдно, кто-то принес колонку, музыка играет, уже и танцы.
– Ну что, еще разок? – спрашивает Кай.
– Почему разок?
– Темнеет.
– Ну, трасса же освещена? Я люблю прокатиться ночью.
– Ну, давай…
Странно, что мы общаемся как обычные друзья, нормальные, ну, то есть не как бывшие. Но я не хочу сейчас об этом думать.
И не хочу думать о том, что катать с ним мне нравится. Больше чем нравится. Мне очень хорошо!
Еще спуск, еще…
– Может, передохнем? Выпьем чай на травах или кофе? Или глинтвейн безалкогольный?
– Я за кофе.
– Отлично, пойдем, тут есть классный бариста в одной палатке.
Кайсаров снова тащит мои лыжи и меня к нужному месту, заказывает мой любимый латте, а себе какой-то очередной раф, кажется, имбирный.
– Хочешь попробовать? Вкусно.
– Там же миллион калорий.
– Один глоток.
Пожимаю плечами и беру стаканчик. Правда вкусно, такой терпкий и ароматный.
– Теперь я узнаю твои мысли, – говорит он, глядя в глаза. – Так говорят, если пить из одного стакана.
– Мои? Зачем тебе мои мысли, Кайсаров? Они не о тебе.
Улыбаюсь нагловато, сама не знаю, зачем его дразню. Мы классно провели время.
– Хотя бы узнаю, есть ли у меня шанс…
– Нет, Кай, нет, никаких шансов, – улыбаюсь, качая головой, хотя внутри совсем другое чувствую. Шанс? Зачем ему шанс со мной? Он у него был, и он его… Продолбал он его, так что… Но настроение у меня не портится от сознания этого, почему-то наоборот!
– Еще спуск? Как раз стемнело.
– Поехали!
На этот раз Кай так резво меня обгоняет, а потом на довольно длинном пологом участке я вижу его, стоящего у самой кромки, сама не знаю зачем, торможу рядом.
– Что случилось?
– Попалась?
Он хватает меня, обнимает, прижимая к себе.
– Пусти, Кайсаров!
– А если нет?
– Пусти!
– Тише ты… Я пошутил. Смотри туда!
Он показывает куда-то вниз, и я замираю, ахая, потому что там на снегу в луче света от гигантского фонаря резвятся лисята!
Настоящие, живые, ярко-рыжие комочки! Они такие милые! А чуть поодаль стоит, замерев в стойке, мама-лиса.
– Какая прелесть! Какие хорошенькие.
– Нравятся?
– Ага, такие классные, смешные.
– Наслаждайся.
Я и правда наслаждаюсь, смотрю на малышей, чуть не подпрыгивая от удовольствия, и меня даже не парит то, что Кай стоит рядом и, обнимая меня за талию, прижимает к своей спине.
– Боже, какое чудо! Просто невозможные! Как ты их углядел?
– Я еще на прошлом спуске заметил, сверху, затормозить не успел, сейчас понадеялся, что они еще тут.
Понадеялся. Значит, хотел показать мне.
– Довольна?
– Ага, спасибо.
– Просто спасибо?
– А что тебе еще?
– Как тебе сказать…
Он прижимает меня еще крепче, поворачиваясь. На лыжах не очень удобно, но он справляется. Наглеет. Но я почему-то не протестую. Стою не дыша.
– Я тебя сейчас поцелую, Герда… – голос у него хриплый, чужой какой-то.
– Целуй… – свой я тоже не узнаю.
– Разрешаешь?
– Ну… не драться же с тобой? Это… это ничего не значит.
– Неужели?
Его лицо близко, так близко, что я… я закрываю глаза и вытягиваю губы, а он…
– Не бойся, я не буду этого делать, пока ты сама не попросишь.
Что? Вот же гад!
