— Да нет, пришел, чтобы посмотреть тебе в глаза! Совесть не заела? – едва сдерживал я свой гнев, который совсем не хотел потухать.
— Ты совсем оборзел?! Это что такое?! – и на стол с хлопком легли бумаги с моим отчетом и заявление по-собственному.
— А что непонятно? Могу зачитать, если сложно разобрать мои ровные строчки…
— Не умничай, сопляк! Хотел так просто взять и слинять?! Радуйся, что вовремя одумался! Как знал, в организацию не понес твой лживый отчет и…
— Зря! Я здесь не для того, чтобы что-то менять. Ты так ничего и не понял. Отчет, что я предоставил, – это мои реальные наблюдения. Более того, после нескольких дней, проведенных с Моникой, я с еще большей уверенностью могу сказать, что она – обычный человек!
— Вранье! – выкрикнул отец, во мгновенье ока подскакивая ко мне и хватая за грудки.
Казалось, жжение внутри расплавит всю мою сущность. Если я думал, что приду и мне станет легче, то ошибался. Ох, как же я ошибался! От испытываемого бешенства хотелось кулаками стереть надменное выражение лица отца.
— Север! – раздавшийся испуганный голос мамы вернул на землю. Стряхнув руки, продолжающие удерживать меня, я отступил и разорвал затянувшийся взгляд, которым пытался прожечь собственного отца. Отца ли? Уже даже в этом сомневался.
— Мам, я кое-какие вещи забыл… – перевел на нее взгляд, отмечая, какой усталой она выглядела. Вот кто действительно обо мне беспокоился.
— Твоего в этом доме ничего нет! – раздался позади громкий и такой же надменный голос.
***
Моника
— Ты злишься?! – едва разлепила я губы.
Перед глазами плясали красные пятна, и я с трудом пыталась не потерять сознание. Приступ накатил неожиданно. Впрочем, как всегда. Север помог вколоть оставшееся лекарство и сейчас сидел позади меня и крепко обнимал. Сквозь калейдоскоп размытых красок я слышала его дыхание и кожей чувствовала злость и отчаяние.
— Тс-с, потерпи немного, скоро пройдёт, – будто уговаривая себя, прошептал он.
Спиной чувствовала его сердцебиение. Быстрое. Тревожное. Он волновался и злился одновременно. Отыскав его ладонь, я сжала, насколько это позволяли мне силы.
— Чувствую твое волнение, и мне неспокойно, – сказав это, развернулась и уткнулась ему в грудь.
Без каких-либо слов он все понял и попытался расслабиться. Вдох. Выдох. Каменная грудь вздымалась уже спокойней. Сердцебиение выровнялось, и мышцы постепенно расслабились. Все это подействовало на меня, словно бальзам. Я затихла и уснула в его надежных объятиях.
А проснулась уже одна, заботливо укрытая пледом. Приступ прошел, словно и не было. Прислушавшись к своим ощущениям, поняла, что безумно голодна, или это соблазнительные запахи, которые тянулись прямиком из кухни, пробудили во мне аппетит. Осторожно спустила ноги на пушистый ворсовой ковер, медленно поднимаясь. Ноги сами повели меня на кухню, откуда заманчиво шкворчало что-то на сковороде и так лакомо щекотало обоняние, наполняя слюной рот.
Мое присутствие не осталось незамеченным. Север, который ловко орудовал возле плиты, развернулся и серьезно сказал:
— Тебе необходимо хорошо питаться и, главное, правильно!
В полумраке маленького помещения на его лице залегла полоска тени, и я не смогла толком разобрать эмоции. Ясно было одно: он расстроен, хоть и не подавал виду.
— И поэтому ты решил накормить меня жаренным мясом? – усмехнулась я.
— А что, нельзя? – растерянно спросил он.
