Меч и ятаган - страница 36

В отличие от простых каменных домов Биргу, все здания были побелены, стены сияли в полуденном солнце. Над городом и гаванью, на вершине холма возвышалась огромная касба. Нико решил, что этой крепостью наверняка владеет какой-нибудь король или епископ. Мальчик смотрел на минареты и купола, на крепостной вал, поднимавшийся вверх по холму от самой воды, окружавший и защищавший город, с редкими бастионами и тяжелыми воротами. За городской стеной виднелись роскошные сады, зеленые парки и высокие мельницы, крылья которых неспешно вращались на легком ветру.

Массивный волнорез разделял гавань на две части и доходил до небольшого островка с развалинами старинных испанских фортификационных сооружений. На волнорезе трудились рабы, ворочая тяжелые каменные блоки, использовавшиеся для ремонта стены, которую постоянно пожирало голодное море. Заканчивался мол городскими воротами. Еще одни ворота с железным портиком вели к длинной береговой линии, где рядами лежали военные галеры, походившие на серых китов. Здесь борта галер шкурили и промасливали. Небольшая флотилия рыбацких судов огибала волнорез и выходила в открытое море, их паруса трепыхались на ветру. Нико смотрел на все это, потеряв дар речи от восхищения: по сравнению с открывшимся видом порт в родном Биргу казался крошечным и жалким. Он понял, что находится в каком-то важном месте.

– Константинополь? – спросил он у стоявшего рядом матроса.

– Эль-Джазаир, – ответил тот, смеясь над его глупостью.

Нико остолбенел.

Алжир.

На пристанях Мальты он слышал легенды, ходившие об этом городе. В портах Европы его называли сокровищницей греха, театром жестокости. Город поразил Нико, но на самом деле он был просто колонией Константинополя, пустяком на задворках блистательной Османской империи. Город, основанный финикийцами, процветал, пережив разрушение вандалами, захват испанцами, а затем наконец османами под предводительством корсара Хайреддина, которого весь христианский мир знал под именем Барбаросса и которому удалось изгнать отсюда испанцев.

Алжир.

Крупный город в Африке с гремучей смесью берберийской и мавританской крови был смертельно опасен для христиан, дорого обходился торговцам и постоянно раздражал королей и пап. Местные корсары практически безраздельно властвовали над этим морем и безнаказанно грабили многочисленные торговые суда. На улицах города бурлила жизнь, на рынках царило изобилие, в тюрьмах сидели бесчисленные тысячи рабов. Попавшие в плен оставались здесь навсегда, а на свободу вели только два пути: выкуп или смерть.

Теперь самые последние приобретения потекли в город, среди них был и Нико. Инстинктивно он пытался спрятаться за взрослых, выглядывая из-за их спин и рассматривая все новое и непонятное. Их вывели по сходням на причал, потом они прошли через огромные деревянные ворота и попали в город. У ворот Нико решился поднять глаза. Сверху каменные стены были утыканы железными пиками. Почти на всех красовались высохшие на солнце человеческие головы, ошпаренные кипятком, потом высушенные в мешках с солью, а затем выставленные на всеобщее обозрение, чтобы все попадающие в Алжир помнили, какое наказание ожидает проявляющих неповиновение. Нико застыл с открытым ртом, глядя на головы на пиках, и сдвинулся с места, только когда его толкнули в спину.

Они взбирались наверх по лабиринту улиц, в пыльных переулках была тяжело дышать, вокруг царил хаос незнакомых картинок, звуков и запахов. Город напоминал огромный базар. Толпы людей заполняли узкие улочки, под ноги все время попадались козы, овцы и дети. В темных проулках спали калеки, рядом с которыми стояли чашки для милостыни, в толпе орудовали карманники. Разносчики воды с огромными бурдюками из медвежьих шкур продавали прохладительные напитки, наливая их в медные стаканчики. Здесь можно было увидеть красивых коней, гордых и нервных, обезьян на поводках, огромных ящериц, выпотрошенных и вывешенных сушиться. Здесь можно было встретить кочевников из великой пустыни, солдат из Стамбула и купцов из портовых городов Франции и Венецианской республики – настоящая солянка из разных людей в разных одеяниях: фесках и тюрбанах, шелковых кафтанах и шляпах с перьями, бурнусах и широких шароварах. В городе стоял постоянный гвалт, настоящая какофония из мычания верблюдов и блеяния овец, резких звуков рога и флейт, бесконечной болтовни торговцев. Продавцы совали покупателям в руки ткани и дешевые украшения, попивая крепкий кофе и с ленивым интересом наблюдая за вереницей новоприбывших рабов.