Не думая, чем это может закончиться, Марина взяла в руки новую миску. Однако едва она это сделала, как в нос ей ударил настолько противный запах, который можно было сравнить разве что с амбре от старых, месяц не стиранных носков! Внутри плавала какая-то слизь, очень похожая на сопли.
– Давай, ешь своё любимое натто4, – подначила хозяйка кухни.
Марине ничего не оставалось делать, как, затаив дыхание, положить порцию этой страшной пищи себе в рот. Увы, эта гадость не только пахла, как носки, она и по вкусу была как носки! У девушки брызнули из глаз огромные слезы, она панически огляделась вокруг, схватила бутылку с напитком и сделала мощный глоток. Но это был уксус5! К счастью, он был подслащён каким-то фруктами. Марина даже не разобрала, какими.
Марина сидела, выпучив глаза и пытаясь отдышаться.
– Что с тобой сегодня такое? Ты заболела? – спросила её новая мама, явно обескураженная.
Марина отчаянно замотала головой, сжимая в руках пиалу с едой.
– Н-нет, просто… Просто я… – она запнулась, не зная, что ответить.
Мать обеспокоенно переглянулась с мужем, явно озадаченная поведением Марины. Та поспешно опустила взгляд, чувствуя, как жгучая стыдливость заливает щёки. Ей совершенно не хотелось расстраивать этих людей, но она просто не могла себя заставить вести себя так, как от неё ожидается.
Наступила неловкая пауза, которую нарушил негромкий голос отца.
– Рин, может, тебе стоит остаться сегодня дома? Ты выглядишь неважно, – мягко предложил он.
Марина быстро подняла голову, глядя на него с надеждой. Возможно, это шанс немного разобраться в происходящем, не маскируясь под чужую роль?
Но тут решительно вмешалась мать.
– Нет, Ичиро, она должна идти в школу. Ей нужно привыкать к ответственной взрослой жизни. Ты же знаешь, как говорят у нас в Японии: когда родители трудятся, а дети наслаждаются жизнью – внуки будут просить милостыню, – и, повернувшись к девушке, она с укоризной посмотрела на неё. – Рин, ты не можешь каждый раз пропускать занятия из-за капризов. Это важно для твоего будущего.
– Но, Асами, нельзя же быть такой строгой, – Ичиро добродушно улыбнулся.
– Это всего лишь блажь, которой не следует потакать, – отрезала Асами.
Марина растерянно промолчала, понимая, что возражать тут бесполезно. Она украдкой взглянула на отца, но тот лишь сочувственно на неё глянул, а затем смиренно вздохнул.
Девушка отвернулась, чувствуя, как горло перехватывает от подступающих слёз. Она совершенно не знала, что ей делать. Эти люди относились к ней с очевидной заботой, но Марина абсолютно не была к этому готова. Она отчаянно жаждала вернуться к себе домой, к привычной жизни, но подспудно понимала, что этого уже не произойдёт.
«Как же я буду с ними общаться? – с опозданием подумала вдруг Марина. – Я ведь совершенно не знаю японский… Стоп! Но ведь я… я говорю… А они меня понимают. Получается… получается, что я знаю японский! – Марина едва не вскочила, сделав это удивительное открытие. – Может быть, в прошлой жизни я была японкой и вот теперь вспомнила… Кажется, я где-то читала про такие случаи».
Её новые родители были обеспокоены её странным поведением, но, к счастью, больше к ней не приставали, молча продолжая свой утренний завтрак. Марина же всё больше погружалась в собственные мысли, отчаянно пытаясь осознать, что с ней произошло.
Когда трапеза подошла к концу, отец мягко обратился к Марине.
