Да, я знал всё о своей команде. Сегодня я снова был её капитаном. Хотя и считал всю затею несколько глуповатой, вычурной, надуманной. Но так уж получилось, что я был в этой ситуации крайне необходим. Моя роль здесь была важна. И я понимал, что не так уж и сложно играть её всего лишь раз в неделю.
– Народ, а дайте мне тоже жвачку!
Пётр не хотел отставать от популярных тенденций. Этой манией он видимо попытался справиться со своим волнением.
– Лови!
– Поймал.
Тут даже я не смог не улыбнуться. По обе стороны от меня внезапно стало слишком много веселья.
– А он ведь едва не попал тебе в ухо, – заметил Кирилл, – Тебя спасла твоя отменная реакция.
– Всегда готов.
Кирилл уже практически лежал на диване, положив голову на боковой выступ. Ему нравился сегодняшний день. Ему нравилась его жизнь.
– Валер, а ты будешь жвачку? – спросил Пётр, когда приступ радости пошёл на убыль.
– Нет.
Валера ответил коротко, немного резко. Но злобы или негодования в его словах не ощущалось. Он был всецело сосредоточен на своём телефоне. Его лицо выражало озабоченность некой проблемой.
Конечно, будь он чужим человеком, я и все прочие оставили бы его в покое. Но все мы были друзьями. Плюс к тому же сегодня мы были единой командой.
– Ты чего там делаешь в своём телефоне?
Вопрос Кирилла из полулежащего положения прозвучал чересчур вызывающе. Так что я постарался смягчить эффект своим замечанием.
– Ведь это ты нас сегодня собрал. Ты стал тем, кто подал идею. А теперь ты нас игнорируешь?
Мои слова, замешанные на логике и здравомыслии, попали точно в цель. Валера отнял глаза от телефона на мгновение. Но только лишь на мгновение.
– Извините, ребята, – с искренним сожалением произнёс он, – Внезапные дела. Я должен это решить. Дайте мне десять минут. Потом я буду всецело ваш.
Отвечать не нужно было. Мы просто приняли к сведению его пожелание. К тому же пришёл официант и нам тоже понадобились решения.
– Мартини…, – попытался сказать я, когда очередь дошла до меня.
Но в тот же самый момент яркое освещение резко померкло, а на сцену с оглушительным треском рухнул старый ламповый телевизор с диагональю около метра.
– Пах-па-бах!!!
Все разговоры тотчас стихли. Официант исчез, растворился без всякого обещания исполнить свои исконные обязательства.
– Эй, эй!.. – я попытался окрикнуть его, ища взглядом, но бесполезно.
Он исчез с концами. Остались лишь мы – пятеро друзей, которые напряженными взглядами смотрели на упавший с неба телевизор.
И все мы ждали.
В прошлый раз всё было иначе. Совершенно по-другому. Без этого вычурного гротеска. Однако была некая внутренняя уверенность, что общий смысл и одна-единственная суть оставались прежними.
Вот мы и ждали. Наши глаза настойчиво следили за тем, как медленно оседают пылинки из поднятого падением столба пыли. А сердца бешено колотились от освободившегося адреналина. Теперь не только Пётр волновался. В тот самый миг все мы оказались на нервах. Всем нам требовалась валерьянка. Мы ждали, ждали, ждали…
И вот наконец раздался глухой щелчок.
– Пцм!
После щелчка тёмный экран телевизора перестал быть тёмным. Его заполонили широкие, узкие и кривые помехи белого шума. Из динамиков громко зашипел противный звук:
– Ш-ш-ш-ш…
Это длилось минуты три. Пылинки тем временем продолжали оседать. Саспенс продолжал нагнетаться. А затем был ещё один щелчок.
– Добрый вечер!
Помехи исчезли. Шипение заглохло. На экране появилось квадратное лицо. Рисованное. Карикатурное. Состоящее из простых прямоугольных линий и точек. Это было не настоящее лицо. Но, тем не менее, кривой изгиб его рта двигался в такт произносимым словам. Лицо говорило. Его речь была обращена к нам:
