Далее пошли зачеты по истории зарубежного кино, психологии, телевидению, советскому праву. Закончились и они.
Наконец, настало время, когда можно и даже нужно отметить такое важное событие всей мастерской. Закупив в гастрономе спиртное и закуски, шумно и даже чересчур весело заявились в общагу, поднялись в лифте на этаж к девчонкам, и пир начался.
– Ну что, за удачное окончание сессии? – поднял стакан с портвейном Паша Которобай, балагур из Одессы.
– Давайте выпьем за нас, сценаристов пятого курса мастерской Валентина Ежова! – поддержал его Альгирдас Шимкус из Вильнюса. Никто не возражал.
Дружно сдвинули стаканы, за это грех не выпить.
В ход пошли бутерброды с колбасой, сыром, килька в томате.
– Киноведы раньше нас сдали, уже разъехались по домам, в Челябинск, например, – хитро прищурилась Таня Кофанова, глядя на Николая. Она прославилась среди студентов тем, что написала смелый драматический сюжет о девчонке, сделавшей аборт из-за несчастной любви к шалопаю, бросившему ее в трудный момент.
Он пожал плечами, мол, ему-то что, и тут к ним подсела Ира Шегаль, обворожительно улыбаясь первому студенту курса.
– Коля, не расстраивайся, давай выпьем винца, и будем дружить как мальчик с девочкой, не пожалеешь.
– Зря губы раскатала, ты не в его вкусе, он любит рослых и красивых блондинок, так ведь, Николай? – присел рядом Серега Говорухин. – Давай хвались, экзамены все на пятерки сдал, небось.
– Увы, одна неказистая четверка вклинилась в гордую лебединую стаю пятерок, – отшутился Николай, и все выпили.
Затем послали гонца в винный, за новой партией спиртного.
Языки развязались, все говорили о своем, наболевшем, девчонки сгрудились отдельно, у них свои секреты, Николая повело, в голове шумело, пора отчаливать.
Он встал и незаметно вышел, якобы в туалет. Ушел по-английски, не прощаясь. В метро его слегка развезло, но он взял себя в руки и приехал домой хоть и пьяный, но на ногах.
– Извини Олечка, после экзаменов немного дерябнули всей группой, они остались дальше квасить, а я домой, к тебе, – заплетающимся языком изрек будущий драматург, пьяно улыбаясь любимой, и распластался поперек кровати, попытался было раздеться, но сон навалился на него, раздался храп.
Ольга покачала головой, что тут поделаешь, намучался бедняга, с этими экзаменами, два месяца как каторжник, без сна и отдыха. Она сняла с него ботинки, стянула кожаный пиджак с плеч, и он с облегчением повернулся на бок, лицом к стенке, и затих.
Ольга послушала, как он посапывает, постанывая, достала из его сумки зачетку и, полюбовавшись пятерками, пошла к своим, пора мыться, и спать ложиться…
Проснулся он раздетый, под одеялом, вместо Оли увидел на столе завтрак, на подносе. Вспомнил, как ночью встал, разделся, сбегал в туалет и нырнул обратно в постель, к ней под бочок.
Голова побаливала после вчерашнего банкета, но на душе было легко и радостно. Иначе и быть не могло.
– Все! С учебой до осени покончено, пора и о работе подумать, – провозгласил он, подходя к окну.
А за окном было лето. Кудрявые деревья, зеленые газоны, нарядные люди. «Надо подъехать к себе, давно не был, еще я хотел позвонить Раисе, только вот зачем?» – думал он, умываясь, одеваясь, завтракая. Взглянув на календарь, сразу вспомнил:
– Так сегодня Олин день рождения! Все, с пьянством покончено, – и он ринулся на выход, хлопнув дверью.
