Из большой комнаты выглянул Кирилл, собираясь в школу на второй урок. Не увидев бабушку, заглянул в ванную на всякий случай: там баба Варя надела на себя все трусы, что сушились на веревке, и в глубокой задумчивости мочилась на пол.
Он бросился в коридор, к телефону, позвонил маме на работу:
– Мама, приезжай скорей! Бабы Тамары еще нет, тут баба Варя надела на себя все трусы, что были, и написала. Стоит в ванной. Что делать?
«Следи, чтобы она не упала. Я сейчас подъеду, Кирюша, я быстро, только не уходи!»
– Хорошо, а то мне в школу пора.
Бросив трубку на рычаг, кинулся к бабушке на помощь, она в это время брела из ванной на кухню. Снова хлопнула входная дверь, это вернулась Тамара Федоровна с работы.
Увидев происходящее, сразу все поняла:
– Кирюша, беги в школу, опоздаешь, я тут сама управлюсь, – подхватив мать под руки, осторожно повела ее в комнату, приговаривая: – ничего-ничего, мама, все в порядке.
– Какой уж тут порядок, – ворчала старушка, послушно передвигая ноги и тяжко вздыхая: – Господи, прибрал бы уж меня к себе, поскорее, устала я жить-то.
Еще раз хлопнула входная дверь, Кирюша побежал в школу…
Приехав к себе, Николай сразу увидел перемены: вместо прежних соседей в квартире обитали новые. Белобрысый парень в майке и трениках появился из большой комнаты, из второй выглянула молодая женщина явно кавказской национальности.
– Айгюн, наш сосед объявился, – ухмыльнулся парень и протянул руку для знакомства, – Валера.
Николай вспомнил, как Марта говорила как-то, что они скоро получат свою квартиру, значит, получили. Не зря они веселились, отмечали такое событие. Ну и прекрасно.
Пожав руку новому соседу и кивнув его жене для приличия, открыл свою дверь, сосед тут как тут:
– Обожди, тебе телеграмма пришла, срочная, – подошел он к Николаю, протягивая телеграмму и заглядывая в комнату из любопытства. – Ты, я вижу, не из простых будешь.
– Спасибо сосед, потом поговорим, – взяв телеграмму, закрыл за собой дверь перед самым его носом. Как хорошо все-таки, что у него есть своя комната, где он сам себе хозяин.
В телеграмме было сообщение из производственного отдела:
«Николай Николаевич, прошу срочно прибыть на студию. Свиридов.»
Ого, это уже серьезно, обычно Антонина Федоровна присылает ему вызов, а тут сам грозный циклоп подписал.
Так его прозвали промеж себя работники отдела, зная его грозный нрав и побаиваясь, в то же время уважая, как фронтовика, получившего на ВОВ ранение в голову, потерявшего глаз, за что он и получил такое экстравагантное прозвище.
Разговаривая с ним, Николай старался смотреть в его живой глаз, минуя стеклянный, иногда ошибался, как и другие, между прочим, на что тот мало обращал внимания.
Как и на фронте когда-то, так и здесь, на студии, все силы он отдавал работе. Любил пошутить, но мог и наказать.
Посидев пару минут на диване и полюбовавшись своей комнатой, хорошо бы сейчас посмотреть новости по телевизору, попить чайку, посидеть за своим столом просто так, посмотреть иллюстрации с любимыми художниками-передвижниками, но увы, некогда. На студию пора ехать. Он вскочил, вышел на балкон, надо будет заняться цветами, навести порядок.
Позвонив Раисе и заперев дверь комнаты, он заехал к ней домой, благо живет она недалеко, на Академической, и получил за 50 рублей туалетную воду «Опиум», Франция. У нее всегда в загашнике была фирменная парфюмерия, дефицит, одним словом.
