Райан оказался способным учеником, однако товарищами не обзавелся – упрямое желание преодолевать все трудности и испытания самостоятельно восхищало Дамира, получавшего от Снобийского еженедельные донесения об обучении отпрыска. Дни Весселя младшего проходили между тренировками, занятиями и наблюдением за красотой и жестокостью природы вокруг; а еще, как бы Райан не демонстрировал скептичное отношение к данному ему в ношение мечу, он продолжал держать его при себе, упражняться в мертвом ныне искусстве владения этим оружием. Почему? Юноша и сам бы не ответил. Снобийский называл ум младшего наследника "алчным", когда тот даже ночные часы проводил за работой, не давая голове покоя.
В уединенной местности ВГ/16-5-1 время словно останавливалось, и ветер шептал истории древних, забытых времен. Скалистые вершины гор терялись в дымке. Многовековой лед поглощал солнечный свет. Обрывы влекли, и небо точно оказывалось под ногами…
Солдаты сидели за длинными столами в просторной казарме, обедая после тяжелого дня тренировок. Звучали громкие разговоры, шум столовой и звон посуды. В то же время в уютной частной комнате Весселя царила тишина и спокойствие. Метель за окном напоминала о суровости зимы, а тепло покоев – о том, как человек ее научился переживать. Электрический камин создавал особый антураж; из керамических креманок валил густой белый дым от подпаленных скруток трав – подношение и безмолвная молитва Богине Матери.
В бесконечном обучении три зимних месяца пронеслись быстро, а редкое солнце и вовсе создало образ одной долгой нескончаемой ночи в сознании Райана, сон которой никак не мог завершиться. Чем дольше продолжалась эта ночь, тем сильнее ощущалось изнурение. Он тосковал по Мукро, белоснежному городу, обнимаемому тремя реками и объятому огнями. Тосковал по бабушке, по матери с отцом, по братьям и сестре. Тосковал по ощущению своей исключительности и проявлению пиетета к своей особе – да, он и здесь, вдалеке от дома, оставался сыном Главнокомандующего; и здесь к нему не могли проявить фамильярности, не могли назвать его равным, но… Но Райан нес службу. Выполнял приказы командира. Выходил на караулы и делил кров с призванными солдатами. И чувство отчужденности изгнать Вессель не мог, да и не хотел: никому не позволял забывать, кто перед ними, и насколько выше стоит в иерархии.
Зима Севера сурова. Райан замечал, как его разум становился туманным, а мысли – все более расплывчатыми.
Прошение Уильяма о стажировке в рядах жнецов одобрили даже слишком легко – Вессель знал, что у приятеля в столичном отделе дознания работает близкий родственник, – и теперь Лэйтер носил жетон и доносил новости; его подключили к базе сотрудников политического сыска, и Билл ежедневно изучал происходящее и докладывал Райану. Наблюдать за членами монаршей семьи жнецы, конечно, не могли, но даже у теней найдутся тени, что говорить про глаза и уши стен?
– Новый Властитель хорошо сдружился с твоим старшим братом, – Уилл перебирал овощи на блюде, выбирая оставшиеся мясные кусочки, – оно и не удивительно, Генрих младше Рэма на два года, они половину детства провели, вместе играя в Резиденции Трех, пока злотоликие отцы устраивали заседания… Но среди столичных жнецов их приятельство вызывает беспокойство. Не обессудь, Райан, но ты сам знаешь, что твой старший не особо пользуется популярностью у
