– Не знаю. Мне это все снится. И ты, и Айк, и эти простыни.
– Ты убила его?
– Я никого не убивала.
Белая пустота наполняется цветом медленно. Начиная снизу прямо под моими ногами. Пространство приобретает розоватый оттенок, затем темнеет и становится алым.
– Это ты сделала?
Ханна молчит и растягивается на полу. Ее руки царапают пол, оставляя следы. Я вижу исполосованные бедра и руки. Шрам на груди, не прикрытый кружевным бюстгальтером. Кривая линия портит все. Ее здесь не должно быть.
– Что это?
– Не знаю. Ты скажи.
– Я не знаю.
– Ты убила его?
– Я никого не убивала. Ты же знаешь.
– Не знаю. Ты виновата во всем. Сама виновата.
– Я не виновата.
– Виновата.
Ханна поворачивает голову набок. Волосы разметались по полу. И я вижу темно- фиолетовые следы пальцев на шее, предплечьях, груди и животе.
– Что это?
– Не знаю. Мне не больно. Это наказание.
– Какое наказание?
– Твое наказание. Папа не любит, когда его не слушаются.
– Я слушаюсь его. Почему ты так говоришь?
– Но он умер.
– Не умер.
– Умер. Ты его убила. Ты виновата.
– Перестань. Почему ты продолжаешь так говорить?
– Потому что ты виновата.
Ханна куда-то исчезает, не оставляя ни следа. Я снова одна. Я не хочу быть одна.
Мои руки трогают, мое тело переворачивают, мои ноги неприятно зудят. Что-то происходит со мной.
Глаза открыты. Незнакомая женщина в чем-то голубом.
– Где я?
– Ханна, все хорошо. Ты в больнице. Я – доктор Бойл.
– Доктор Бойл.
– Да, доктор. Как ты себя чувствуешь?
– Никак. Что это за больница?
– Обычная больница.
– Где Айк?
– Кто?
– Мой брат, где он?
Женщина делает добрые глаза и улыбается. Она врет. Она точно врет! Вот откуда Дастин узнал, что я вру. Это же так очевидно! Дастин.
– А где Дастин?
– Здесь нет Дастина. Здесь только мы.
– Почему?
– Тебе нужно немного полечиться. Ты совсем слаба.
– Я хочу уйти отсюда. Это возможно?
– Конечно, как только тебе станет лучше.
– Мне уже лучше.
– Ханна, – она снова фальшиво улыбается. Неужели, я выглядела именно так, когда врала?
Где Айк? Где Дастин? Что происходит?
– Можно мне поговорить с братом?
– Сейчас к тебе нельзя. Тебе нужно отдыхать и поправляться.
– Я чем-то болею?
– Немного.
– Чем?
– У тебя стресс.
– Это не болезнь, доктор Бойл.
– В твоем случае – болезнь.
– А что не так с моим случаем?
Она улыбается. Зачем? Ей это совершенно не идет.
– Не улыбайтесь.
– Почему, Ханна?
– Не нужно делать то, чего вы не хотите.
– Хорошо, Ханна. Не буду.
– Где мой брат?
– Он скоро будет.
– А Дастин?
– Не знаю. Здесь его нет.
– Вы врете.
– Не вру, Ханна. Отдыхай. Я зайду попозже.
Я не буду ее останавливать. Она врет. Рядом никого нет. Странная комната пуста. Только я и какой-то аппарат, похожий на узи. Я действительно болею? Тогда почему я ничего не чувствую?
Мои руки обнажены. Ленточки шрамов кажутся слишком яркими. Куда пропала Ханна?
Если я здесь, то где все люди? Где приставучий Дастин и где Айк? Мне нужны объяснения. Сейчас. Прямо сейчас. В голове звенит крик. Только чей он? Кто-то пронзительно кричит, что ненавидит меня… или это мой крик? Это мой голос?
Я пытаюсь встать. Руку обвил какой-то провод и сгиб локтя заклеен пластырем. Толстая игла в моей руке шевелится, доставляя неудобства. Вынуть ее не составляет никакого труда. Ноги проваливаются в пустоту. Голые ступни касаются холодного пола и неприятные ощущения пробегают по телу. На мне ужасающе огромный халат, без пуговиц. А нет, он завязывается сзади, но мне не дотянутся до него. Порезы на руказ покрыты неприятным жирным блеском. Это крем?
