– Вспомни, Ханна, вспомни. Тот день. Простыни. Кровь. Лезвие.
– Стой!
В голове кружатся непонятные образы. Простыни, кровь, лезвие. Нет-нет-нет! Этого не может быть!
– Я убила кого-то?
– Ты убила то чудовище, которое называло себя моим отцом.
– Я убила его?
– Да, ты убила его. Я обещал, что сделаю все возможное и никто об этом не узнает, но ты не выполнила условия нашей сделки.
– Подожди, подожди.
Мысли кружатся все быстрее. Простыни, кровь, простыни, кровь, простыни, кровь…
– Я не должен этого делать, но мне приходится. Пойми меня. Я не могу больше наблюдать за тобой со стороны.
– Я не убивала никого. Он был жив. Он был жив, Айк!
– Нет, Ханна, он умер, когда я пришел.
– Нет-нет-нет, ты врешь, Айк!
– Зачем мне врать?
– А как же, Эвелин? Он убил Эвелин!
– Нет никакой Эвелин.
Он шумно выдыхает. Он снова злиться. Айк ненавидит меня. Но зачем он врет?
– Ты не можешь так говорить.
– Ханна, Эвелин это плод твоего воображения. Я не спорил с тобой, потому что думал, что ты оправишься. Все придет в норму. Мы придумали все эти правила для тебя. Чтобы тебе стало лучше. Чтобы ты смогла вернуться к нам: ко мне и маме. Но, кажется, я сделал только хуже.
– Ты врешь!
Я кричу так, что у меня болит горло.
– Ты врешь!
– Я не вру, Ханна, – он разговаривает со мной сквозь зубы.
– Что это за место? Психушка, да?
– Нет.
– А что тогда? Меня отсюда не выпустят?
– Сначала вылечат, а потом обязательно отпустят домой.
Он качает головой, я вижу раздражение в его глазах. Что-то гадкое всплывает в моей голове. Я помню, но что именно? Что происходит…
– Забери меня отсюда. Я сделаю все. Я не могу быть здесь, прошу.
– Не могу, – Айк качает головой, и я понимаю, что он уже все решил. И теперь не собирается передумать. Тогда мне нужно самой отсюда выбраться. Не хочу чтобы меня лечили от того, чего у меня нет. Я не больная. Я никого не убивала. Отец был жив, когда пришел Айк. Он был жив, я ничего не сделала. Тогда почему по правилам жила я, а не он. Что произошло в тот день?
– Я прошу тебя, Айк. Я буду очень осторожна. Буду посещать все приемы. Не буду больше нарушать правила. Я обещаю, – незаметно для себя я снова плачу. Слезы неприятные, мокрые заливают мои щеки и шею.
– Прости, но так будет лучше.
– Тогда скажи где Дастин?
– Твой студент? – недоумение в его глазах сменяется раздражением и даже злостью. – Зачем ты об этом спрашиваешь?
– Ведь это он мне помог, когда мне стало плохо. Я просто хочу узнать, где он.
– Не знаю. Я сказал, что позабочусь о тебе и он уехал.
– Просто уехал?
– Да.
– А как же университет? Я давно здесь? Ты предупредил профессора Олсена?
– Этот парень, Дастин, сказал, что передаст и все уладит. Похоже, вы сдружились?
– Не думаю.
– Ты знаешь правила, Ханна! Ты не можешь дружить с такими, как этот Дастин.
– Почему?
– Ты забыла, чем закончилось все? Тебе напомнить?
– Не надо, – слезы не остановить. Я не могу сдержаться. Я так давно не плакала, а теперь это выше моих сил. Снова сломлена, разбита, слаба и безвольна. Моей жизнью управляют кукловоды, а я просто марионетка в чьих-то руках. Сначала отец, теперь Айк. Когда я успела стать такой? Почему я стала такой? Я вспоминаю Ханну из сна, с распущенными волосами и в красном белье. Она сказала, что это я сама во всем виновата. Зачем она так сказала? Я ничего не делала.
– Что случилось с отцом?
– Не будем сейчас об этом.
– Почему ты мне говоришь о том, что он умер столько лет спустя? Ты хочешь сказать, что я его убила, а потом спокойно жила столько лет, не испытывая ни малейших угрызений совести?
