— Я закричу… — выдаю хриплым шёпотом — голос сел.
***
Что булочка сказала? Закричит? С чего бы ей кричать?..
Не ожидал увидеть её здесь — ночь на дворе. Выбежала из подъезда как ошпаренная — глазёнки-блюдца, дышит тяжело и на меня смотрит. С ужасом.
К медведю, значит, руки в клетку совать — нормально, а человека боится? Или её ещё кто-то напугал?
Я делаю несколько шагов к девочке и останавливаюсь — полупокер на тачке стартует с места, покрышки дымят. Он тормозит у подъезда булочки, а она пятится назад.
— Костя… — выдыхает Диана, когда это чудо выходит из машины.
Костя? Костик — так зовут парня, с которым она встречается. Сама мне сказала сегодня. Он нравится её маме, а ей не нравится, но...
Стою, не рыпаюсь.
— Привет, котёнок, — дрыщ в лосинах шагает по тротуару. — Чо так поздно гуляешь?
— Я… Э-эм… Что ты тут делаешь? — девочка прямит спину, храбриться, но я вижу, что её трясёт.
— К тебе приехал. Поднялся на этаж, но в хате было тихо. Думал, ты спишь уже, — он смотрит на Диану с прищуром, не без труда суёт руку в карман узких джинсов. — Так чо, кис, куда собралась?
— Не твоё дело, — тихо, но уверенно выдаёт булочка. — Уезжай, или я…
— Ментов опять вызовешь? — ухмыляется. — Поехали, — хватает Диану за руку.
— Отвали! — она явно не «за» ехать с ним куда-то. — Отвали, сказала! — выкручивает запястье, но у этого петушка силы больше, чем у хрупкой девушки. — Мы расстались!
— Ты, сука, мне дашь! — рывком открывает дверь тачки, пытается запихать туда булочку. — Дашь, я сказал!
Я отмираю. Ноги сами несут меня к подъезду, кулаки сжимаются, и я больше ничего не слышу — ни звука, как оглох. В голове пульсирует ярость.
Но слух возвращается с криком булочки.
— Козёл! — орёт она из салона машины в адрес Кости.
И он обязательно парировал бы, но я надёжно держу его за загривок и с размаха прикладываю мордой о кузов. Глухой «бум»… Тишина. А потом по ночному двору прокатывается громкий мат Костика. Ошалевший, он пытается достать меня кулаком, я уворачиваюсь — большого труда это не составляет. Хватаю уродца за шею сзади — он вопит, а я ещё крепче сжимаю пальцы. Нажим — дожим в воспитательных целях.
— Ещё раз до неё дотронешься — размажу, — прижимаю Константина к лобовому стеклу и вожу его рожей, как тряпкой, со скрипом.
Булочка смотрит на нас из салона — она в шоке. Я тоже, если честно. Не понимаю, как мне удаётся держать себя в руках, чтобы тупо не переломить дрыщу хребет. Хочется!
— Ты кто?.. — Костя под прессом едва шевелит языком.
— Точно хочешь это знать? — отрываю его от стекла, беру за грудки.
Как в тебе жизнь-то держится, доходяга? Ножки — палочки, ручки ещё тоньше. Я бы на месте булочки даже по приказу богов с таким встречаться не стал. С ним на улицу выйти страшно — от каждого пинчера придётся защищать.
— Сл-ы-ышь! — в полупокере просыпается гопник. — Отпустил, твою мать!
Он хватается за мои запястья, дёргается, а мне пофиг.
— Выходи, красавица, — обращаюсь к булочке.
Она выходит сначала из стазиса, потом из машины. Бледная, на глазах слёзы. Смотрит на меня и ротиком воздух хватает — сказать что-то хочет.
— Здра… Здравствуйте, — выдыхает, и по щекам ползут мокрые дорожки.
— Слышь, Дина! Чо за… Кто это?! — вопит Костик.
— Я не знаю, — голос у Дианы дрожит.
Дрыщ собирается ответить, но я не слушаю блеяние и утрамбовываю его в машину — за руль, хлопаю дверью так, что стёкла едва не вываливаются, и наклоняюсь к приоткрытому окну:
