Медийный город. Медиа, архитектура и городское пространство - страница 25

Первый фотографический процесс – дагеротипия – был представлен публике в 1839 году: возникновение и развитие фотографии совпало с феноменальным ростом городов. С 1801 по 1851 год население Парижа увеличилось вдвое, а Лондона – втрое (Blau 1989: 36). Правда, называя параллельные процессы изобретения технических изображений и индустриальной реконструкции города «совпадением», мы используем это слово несколько неточно. Оба процесса стали частью общих преобразований, приведших к чрезвычайному росту рыночной системы и товарного производства. В современной жизни фотографии города зачастую живут дольше, чем запечатленные на них здания и городской пейзаж. Эта инверсия задает точку схождения двух тезисов: Сьюзен Зонтаг – о том, что фотография создает абсолютную сюрреалистическую вселенную (Sontag 1979: 52), и Вальтера Беньямина – что «ни одно лицо не бывает сюрреалистическим в такой же степени, как подлинное лицо города» (Benjamin 1999a: 211).

Один из первых и самых известных фотопортретов города был создан Шарлем Марвилем. Заказ на фотографии он получил от префекта департамента Сена барона Османа в 1856 году[26]. В течение последующих пятнадцати лет Марвиль, занимая должность «фотографа города Парижа», документировал процесс постепенной модернизации французской столицы. Эти два проекта были тесно взаимосвязаны. Перестройка Парижа Османом была первой попыткой модернизации существующего средневекового города, она послужила образцом для многих аналогичных начинаний[27]. Кроме того, работы Марвиля вдохновили многих фотографов: Аннана в Глазго, Булла и Диксона в Лондоне, Коппмана в Гамбурге, Бургойна в Бирмингеме (я назвал лишь несколько проектов, осуществление которых началось вскоре после парижского). Однако глубокий смысл османовской перестройки состоял в том, что она стала воплощением новых отношений между изображением и городским пространством.

В этой главе я хочу проанализировать взаимосвязь между изменением парижских улиц под руководством Османа и фотофиксацией этого нового пространства Марвилем. Для меня проект Марвиля не просто копилка исторических данных о Париже XIX века[28]. Я считаю, что его труд знаменовал собой важнейшее изменение в медийной практике – начало перехода от самодостаточности отдельно взятого изображения к новой логике, где смысл передается «накопительно», в рамках последовательной серии или набора изображений. Появление технологии воспроизведения фотографий приводит к формированию, как выразился Секула, «территории изображений» (Sekula 1989: 116). На этой территории кристаллизуются новые формы знания о городе, закладывающие еще непрочный фундамент для постройки медийного города. Париж, который Беньямин назвал «столицей XIX столетия», стал первопроходцем в этих новых отношениях между изображениями, полученными техническим путем, и городским пространством.

Архитектурные снимки, наряду с пейзажем и портретом, представляют собой один из классических жанров фотографии. Фотоаппарат, способный преобразить геометрическую перспективу Ренессанса в механический образ, казался идеальным инструментом для отображения застроенной среды. Архитектура, в свою очередь, была идеальным объектом для съемки, способным «терпеливо сидеть на месте». Это было существенно, ведь из-за медленного действия первых фотографических эмульсий объектив приходилось держать открытым до 30 минут. В отличие от людей здания не надо было пристегивать к специальному штативу с подголовником, чтобы они сидели неподвижно и изображение получилось четким. Но это означало, что до 1851 года, когда изобретенный Арчером мокроколлодионный процесс открыл путь к моментальным снимкам, улицы на фотографиях городов были пустынны. В 1839 году в письме брату первопроходец телеграфной связи Сэмюэл Морзе рассказывал о том, как приковала его внимание одинокая фигура на фото, сделанном Луи Дагером годом раньше: «Бульвар, всегда заполненный потоком пешеходов и экипажей, был абсолютно пуст за исключением одного человека, которому чистили ботинки» (цит. по: Gernsheim 1968: 89–90).