Медийный город. Медиа, архитектура и городское пространство - страница 24

Хотя оптимизм Гидденса не стоит принимать безоговорочно, его анализ высвечивает новый социальный контекст, созданный «мгновенной электронной связью в глобальном масштабе», в результате чего каждая ситуация все больше воспринимается как лишенная «полного» присутствия и вместо этого обусловливается колеблющимся и прерывистым давлением обобщенного «где-то». Пространство отношений – это пространство, наполненное «жуткими» ощущениями дублирования и вытеснения: пульсация событий в других пространствах вносит помехи в непосредственный опыт и меняет его контекст.

Из вышеизложенного должно быть ясно, что концепция пространства отношений не обусловлена возвышением пространства над временем или времени над пространством. Скорее пространство отношений расширяет современный тезис о неразрывности времени и пространства, выводя на первый план существование разнородных темпоральностей, сосуществующих, пересекающихся и накладывающихся друг на друга. В этом смысле важнейшее значение в плане власти и политических изменений сегодня имеет не просто пространство потоков, но и их темп. Лэш отмечает: «Есть форма существования в чем-то вроде информационной среды. И как это работает, если оставить за скобками шоковые впечатления и чистую функциональность? Что ж, я бы сказал, что здесь просто требуется иной способ самоорганизации» (Lash 2002b: 58–59). Как научиться жить по-иному в этом опосредованном пространстве? Это вопрос не столько собственности или содержания, сколько скорости. Здесь требуется создание «медийной экологии», способной поддерживать куда более разнообразный спектр информационных скоростей, чем позволяет нынешний императив мгновенной реакции.

Вместо того чтобы противопоставлять пространство времени, самый продуктивный способ понимания хронополитики Вирильо – рассматривать ее через призму нового ощущения одновременности, пронизывающего пространство отношений. Ощущение одновременности возникло в начале XX века с развитием электронных медиа (Nowotny 1994). Но лишь всепроникающие медиа в реальном времени обеспечивают гегемонию этого ощущения в культуре. Латур отмечает, что из-за этой новой одновременности темпоральные иерархии колониальной эпохи сохранить невозможно: «все становится современным» (Latour 2005: 40). Когда все становится современным, уже нельзя сваливать противоречия на предполагаемую медлительность, отсталость или запоздалость периферии в соответствии с логикой исторического прогресса. Вместо этого противоречия вынуждены сосуществовать и активно сталкиваться друг с другом.

Латур утверждает, что эта новая ситуация требует совершенно нового набора политических вопросов, связанных с проблемой сосуществования. Если более чем очевидные последствия сегодняшней глобализации, где доминирует неолиберальная экономическая программа, должны подвергнуться воздействию новых политических течений, существует острая потребность в артикуляции новых форм социального коллективизма и коллективного взаимодействия. Конечно, это непростая задача. Она требует коллективного мышления и действий, но при этом и уважения к различиям на многих уровнях. Она требует признания уникальности личности, но это не должно усугублять преобладающих тенденций к «атомизации» общества и эгоистическому индивидуализму. Она требует выработки новой основы для коллективных проектов и создания новых общественных пространств в тот исторический момент, когда коллективизм следует распространить за пределы национальных границ. Расширение сетей и кластеров взаимодействия, как называет эти структуры Папастергиадис (Papastergiadis 2005), через старые географические и культурные границы, а также их углубление за счет новых форм диалога и сотрудничества представляют собой важнейшее проявление той роли, которую медиа могут играть в формировании пространственной среды и общественной деятельности. Если пространство отношений вырастает из возникшего в недавнем прошлом понимания того, что пространственное окружение уже нельзя считать по определению инертной оболочкой, то современный медийный город – это та социальная среда, в которой общественная деятельность постоянно определяется обратной связью с другими местами и скоростями. В условиях радикальной