Трепетная шл… Нет, она другая. Зачем я назвал её «подстилкой»? Дурак. Но чувство вины мне не знакомо, а извиниться могу и по-другому.
Я наклонился, поцеловал выступающие косточки, заулыбался, когда девушка подалась неосознанно навстречу, переместился к центру и вдохнул пряный головокружительный запах. Прижимая бедра к кровати, чтобы она не вывернулась и не сбежала, прижался губами к её лону и провёл по складкам языком.
27. Глава 27. Поля
Я думала, что удастся вывести его, разозлить, чтобы повёл себя грубо, чтобы овладел наконец. Чтобы закончилась эта медленная, вытягивающая жилы пытка. Пришла голой, ёрзала под ним, ощущая его возбуждение, холодела от мысли, что вот сейчас всё произойдёт. Да, это будет больно и неприятно, но оно случится.
Больше не могу! Пусть лучше сделает из меня ту, кем обзывает, тогда хотя бы не буду дёргаться от жестоких слов, как от ударов хлыста, и ощущать ядовитую обиду, которая разъедала меня изнутри. И плевать на то, что мне подарят за мою девственность. Шубу? Отлично! Буду носить и помнить о том, что никогда нельзя верить людям. Никогда! Даже если они тебя вытаскивают из долгов, спасают от коллекторов или… накрывают собой от взрыва.
Не верить! Разочаровываться больнее, чем будет сейчас.
Я зажмурилась и приготовилась к вторжению, но Макс неожиданно переместился и склонился вниз, оказавшись между ног. У меня от ужаса, стыда и одновременно захватывающего дух предвкушения волоски на всём теле встали дыбом. Я попыталась отползти, сбежать, перевернуться, спрятаться, но даже просто ноги свести вместе не смогла.
Ощутив влажное горячее прикосновение к средоточию греха, я вздрогнула всем телом и, не сдержавшись, вскрикнула. Хотела попросить прекратить, не мучить меня снова, но получилось:
– Прекра… а-а.. сно…
– Да-а-а, сладкая жёнушка, – оторвавшись на миг, промычал Макс. – Ты будешь умолять. Бу-у-удешь. Я никогда не бросаю слов на ветер, – и приник ко мне настойчивей. Горячим языком он порочно и яростно вталкивался в лоно, ломал мои стереотипы, барьеры, заставлял крошится на всхлипы и стоны.
Я так распалилась, что не заметила, как Макс добавил к языку палец. Массировал осторожно, не на всю длину, напирал властно и бормотал что-то, покусывая набухший бугорок, но когда я почти взорвалась на миллиарды мерцающих звёзд, неожиданно замер.
– Терпи… – прошипел он, вытянул палец и, ласково поглаживая разгоряченную плоть, прошептал: – Не смей кончать, накажу, же-на.
Сгорая от стыда и возбуждения, я вывернулась и, соскользнув с кровати, торопливо засунула руку ему в брюки. Ощутив под пальцами огромный каменно-твёрдый член, невольно вздрогнула, но не отступила. Да, надо сделать это сейчас, пока я ещё я, пока Макс не размазал мою гордость, не смял личность. Сейчас я буду думать, что это мой выбор.
Обхватив член, я провела рукой вниз до самого основания и постаралась игнорировать пугающие мысли о несоответствии размеров мужских и моих. Утешала себя тем, что скоро всё закончится…
– Что ж ты творишь, По-о-оля? – Макс выгнулся и стиснул крупную челюсть, вплёл в мои волосы пальцы и осторожно потянул на себя. Глаза в глаза. Показалось, что монстр сбросил маску, внезапно став человеком. Но обидная фраза снова слетела с его губ: – Не терпится почувствовать мою мощь? Да? Или это заказ такой? Искусить меня решила? Пока я бесился в толпе, думая, что тебя порубили на куски, ты лизалась с ним, помаду размазывала, и думаешь, что поверю в твою искренность? – Да, всего лишь показалось. Он всё тот же зверь без сердца. – Непослушная, – зло прошипел Честенер. – Ядовитая Пелагея. Русская… с… – он сел, почти упал, на кровать и потянул меня за собой. Заставил встать и увидеть в его глазах настоящую хищную ярость. Это так было завораживающе страшно, что я не могла связать слов, не могла шевелиться, просто смотрела в глубину потемневших от страсти и похоти серых глаз и ждала очередной плетки. Да, пусть добивает, мне всё равно.
