Это было благородно!
Может быть, зря я думала о нем изначально плохо?
По сути, я мало что знала о нем.
Почти ничего. Даже имени не знала.
Когда я спустилась на первый этаж, то первым делом принесла из подсобки молоток, длинные гвозди и просто заколотила вторую дверь, из которой смог выбраться Эдя.
А еще оба окна, которые были неподалеку. На всякий случай.
Медведя я нашла не на своем привычном месте у порога, где была его лежанка, а на кухне.
И снова я поражалась тому, насколько он спокойно и твердо ориентируется в пространстве, не видя при этом ничего.
Его глаза оставались неподвижными, только зрачок иногда то становился больше, то уменьшался.
А вот нос стал главным проводником в этом мире. И еще ни разу не подвел.
Медведь ел шмоток сала.
Крупный, длинный шмоток с большим количеством мясной прожилки, и, кажется, впервые за то время, что провел в моем доме, был безгранично доволен.
Так вот, значит, что запихала в мои руки та старушка, помимо трав.
Знала, как угодить больному!
— Может, тебе хлеба дать? — улыбнулась я, устало опускаясь на стул и глядя на то, как он только покачал головой, вгрызаясь своими клыками смачно и...по-звериному.
Странно, что и это меня уже не пугало в нем.
После того как я увидела его в другом обличии, медвежьем, кажется, в принципе меня можно было мало чем удивить!
Господи, какой же он был огромный!
И совершенно черный!
Только глаза оставались все те же, невероятные, сиреневые.
Я смотрела на него в обличии человека, но никак не могла выбросить из головы его в виде зверя, едва не поперхнувшись, когда медведь неожиданно замурчал.
Как большая кошка! Только намного громче и очень низко.
От этого звука у меня высыпали по телу мурашки, словно дрожь прошла по каждой клеточке тела.
— Нравится?
Медведь оторвался от смачного поедания сала и неожиданно сделал шаг ко мне, заставляя тут же напрячься и собраться на стуле, как бы спокойно и расслабленно я ни чувствовала себя до этого рядом с ним. Наедине. В одном сравнительно небольшом помещении.
— Очень необычно, — наконец кивнула я, с трудом подавив в себе желание встать и отойти от него подальше.
Я помнила, что он обещал не трогать меня.
И верила, что он сдержит свое слово.
Верила сегодня даже больше, чем еще вчера, потому что этот день показал, что медведь не лишен чувств и способен на помощь и, наверное, даже сострадание. А иначе зачем бы напрягался и помогал мне с поиском брата?
— Реакция тела никогда не лжет, — его голос снова изменился. Совсем немного.
Стал слегка хриплым и чуть более низким, чем обычно. Но это изменение мне не нравилось.
Как и то, что он сделал еще один настойчивый шаг ко мне, не остановившись на этом и теперь обнаглев настолько, что взял мою руку.
Пусть легко, ненавязчиво.
Не пытаясь даже сжать свои длинные сильные и немного шершавые пальцы.
Но это прикосновение отбросило меня далеко назад в своем страхе, с которым я боролась каждый день…но никак не могла победить.
— Я не люблю, когда меня трогают… — прошептала я, скованно убирая свою руку из его ладони, в которой было так непривычно жарко, и понимая, что, к счастью, медведь и сейчас не попытался удержать меня рядом.
Даже не повернул головы, когда я все-таки поднялась со стула, поспешив срочно заняться разбором тех пакетов и кульков, что получила от старушки вместе с «гостинцем», к которому снова потянулся медведь, хмыкнув напоследок:
— Придет время — полюбишь.
