Он редко улыбался.
Вернее, до этого момента я вовсе не помнила, чтобы он делал это.
И черт возьми, несмотря на то что он был зверем, он был…обаятельным. Да, определенно.
Уверена, что если бы он ввалился не ко мне, а упал бы где-нибудь посреди поселка, то женщины передрались бы за право поставить его на ноги. И все остальное…
— О чем ты думаешь, Иля? — теперь в его голосе появились странные мурчащие и лукавые нотки, от которых я почему-то покраснела, бросив все на кухне как было, и поспешила выйти из дома со словами:
— Нужно баню растопить. Сначала помоется брат. Потом ты.
Медведь ничего не ответил. Но было стойкое ощущение, что если бы он видел, то смотрел бы в этот момент на меня пронзительно и навязчиво.
Мне казалось, что он и жевать перестал, но обернуться я себе не позволила.
В тот день, когда мы с мамой остались одни, без папы, то научились всему, что не могли когда-то сделать сами.
Жизнь научила.
Она заставила.
Поэтому баня была готова очень быстро. И брат прошлепал в нее по привычке в теплом плюшевом халате, но с любимыми машинками, когда в деревянном домике стало тепло, влажно и приятно запахло хвоей.
Мы старались научить Эдю всему, что может понадобиться ему в стенах дома.
Что-то он запоминал лучше, что-то хуже.
Но воду братик любил, а потому мог часами плескаться, заодно моясь. Я же осторожно помогала ему, боясь лишний раз прикоснуться и спугнуть.
И пусть в бане мы могли проводить несколько часов, мне нравилось это время.
Казалось, что весь мир замирал, пока я могла сидеть рядом с моим лунным мальчиком, иногда касаясь его, чтобы он не заметил.
Гладила по волосам, убирала непослушную челку со лба. Любовалась им и мечтала о том, что настанет день, когда папа вернется и все у нас будет хорошо. Мы снова заживем счастливой семьей, которой нипочем любые трудности. На зависть и пересуды всех в округе.
Проплюхавшись в бане несколько часов, Эдя все-таки вышел и спокойно направился к себе играть дальше в любимые игрушки, но прямо на пороге меня ждал сюрприз.
Большой, волосатый, грязный.
И все такой же голый.
— Не хочешь мне помочь вымыться?
Медведь встал так, что я не смогла выйти из бани.
— Нет.
Он вскинул свои черные брови, чуть прищуриваясь, но глядя по-прежнему в одну точку:
— Так категорично?
— Да.
Медведь хмыкнул, но не спешил отойти в сторону и освободить мне дорогу.
Сразу было ясно, что выпускать меня из бани он не собирался.
И это было не слишком хорошей затеей, на которую я не собиралась поддаваться.
— Я болею вообще-то, если ты не заметила.
— Если смог сам дойти до бани, то уж не так сильно и болеешь, — парировала я, пытаясь понять, как можно пройти мимо этой горы из мышц, который для пущей убедительности своего болеющего вида тяжело прислонился к косяку двери. Правда, для этого ему пришлось пригнуться, ибо рост впечатлял, как и все остальное. — Себя вымыть точно сможешь.
— А если я ошпарюсь? Ведь это тебе придется лечить, помимо остального, еще и ожог. И тогда я точно еще долго не покину стен твоего дома.
Я только сдержанно выдохнула, в душе чувствуя, что сдаюсь.
Но не потому, что хотелось оставаться с ним, а потому, что на самом деле рассчитывала, что медведь уйдет в лес восвояси до того, как мама вернется со своей смены. Через неделю.
— Тебе ведь очень нужно, чтобы я ушел как можно быстрее?
— Да.
— Тогда прошу, — хмыкнул нагло медведь, делая приглашающий жест рукой в сторону парилки.
