Когда со всем этим было покончено, мы имеем в виду с различными уборками, и не выключенный телевизор показывал какие-то белые искры и похрипывал, Мелочь отволокла маманю и папаню спать.
По дороге домой на лестнице она встретила соседа из 67 квартиры. Они подмигнули друг другу, и каждый пошел по своим делам. Той же ночью в своей ванночке Мелочь вспомнила, как много лет назад она познакомилась с тем соседом в травматологическом пункте, в очереди. Кроху тогда лизнула собака, но все почему-то подумали, что это был укус, и собака могла быть бешеной. Так что ее пришлось вести делать уколы от собачьего бешенства. А сосед из 67 сидел со своей бабушкой там в очереди и был без головы. То есть голова у него, конечно, была, но она в то время плотно находилась под 4-хлитровой алюминиевой кастрюлей с отломанными ручками и повязана оренбургским пуховым платком, потому что на дворе стояла лютая зима. Они даже немного поговорили, вернее говорил сосед, а Мелочь слушала и соглашалась. Позже, в тот же день, когда кастрюлю спилили, у них началась дружба. Соседа звали Анисим – в честь девичьей фамилии его мамани. Он был особенным мальчиком и ходил в особую школу. Когда их дружба завязалась, Анисим регулярно приглашал Кроху на игру под названием «многочтения». В те годы Мелочь еще не ведала, ни про какие игры кроме кубиков и фруктового домино. Правила игры были очень простые: играть надо было лежа, на полу по кругу стояло несколько книг, открытых на любой странице. Каждому игроку нужно было лечь за книгу, сколько-то ее почитать, потом лечь – за другую. И так далее – пока все книги не будут рочитаны, а потом каждый должен был рассказать «всекнижную историю». Крохе игра пришлась по сердцу – она пыталась научить играть в нее свою старшую сестру на своем полу, но та была увлечена все время блеском и нищетой куртизанок Парижа и мечтала двинуть во Францию.
Так вот «многочтения» происходили до питья молока с гренками, чтобы никто не срыгнул во время игры. Бабушка Анисимова стояла около дверей в белом в горошинку платочке для «после бани», пожевывала беззубыми губами невидимую пищу и утирала глаукомную старческую слезку уголком того платка.
Маманя Анисимова всегда была в гостях, а отец – на войнах.
Прошли годы, и Анисим исчез. Мелочи было сказано, что он уехал «на практику», и его долго еще не будет. Прошли другие годы, и Анисим появился. Его трудно было узнать, так он был строен и красив. Они задружили снова. Он научил Кроху новой игре «флот для шпрот». Играть надо было так: на большое блюдо вываливалось картофельное пюре, из которого лепился военный корабль со множеством пушек – шпрот. Масло из банок разливалось водой вокруг. Играющим выдавалась ложка. Нужно было есть корабль вместе с пушками. После игры обе команды лежали. Это был долгожданный момент для Мелочи. Она любила лежать рядом с Анисимом и трогать его тяжелые русые волосы.
К тому времени в его жизни произошли большие изменения – бабушка была в постоянной болдинской ссылке, отец-генерал был захвачен в плен на одной из своих войн и теперь просто присылал поздравительные открытки и фотки с различными женщинами из разных стран заключений, а мать так и осталась жить в гостях безвылазно.
Анисим тяжело переживал пленение отца – как знак траура и непроходимой скорби он обрезал до колена его парадные брюки с золотыми лампасами и носил их, не снимая. Однажды после игры «флот для шпрот», когда они хорошо с Крохой лежали, Мелочь сказал ему: «Давай жить вместе в 67», на что Анисим ответил: «Я – Анисим – независим». С тех пор они только подмигивали друг другу на лестнице.
