– И ещё я бы порекомендовал вам походить на плавание и на массаж. – Серые глаза за линзами очков чуть блеснули в ярком свете потолочных ламп. Оглядели мою мощную тушу, на фоне которой фигурка самого доктора смотрелась миниатюрой. – А вот с тяганием железа я бы пока повременил.
– Три месяца прошло, док. – Напомнил я, замерев на полдороге к спасительному выходу. – Разве за это время я не должен скакать и бегать, как горный козёл? Нельзя мне засиживаться на скамейке запасных.
Доктор Шепард снисходительно улыбнулся. «Ох уж эти пациенты», – так и читалось в каждой его морщинке.
– Организм каждого человека индивидуален. Ваше выздоровление проходит чуть дольше, потому и скакать вам пока рано. Всему своё время.
– Но у меня нет времени. Мне нужно возвращаться в форму. – Меня начинало заносить, как легковушку на летней резине на снежных дорогах Канады. – Я не привык сидеть на диване.
– Мне жаль, но только так вы…
– Жаль?! – Вдруг вспылил я. Никогда не отличался уравновешенностью, но в последние три месяца и вовсе превратился в быка на корриде, которому лишь красной тряпкой помаши. – Да вы ни черта не понимаете! Мне нужно скорее подлатать это сраное колено! Без него я никто. Я не смогу вернуться к спорту, а без него я захирею на какой-нибудь чёртовой работёнке в кабинете с восьми до пяти!
Ни один мускул – если у этого парня вообще водились мускулы – не дрогнул на лице доктора Шепарда, хотя я прямым текстом оскорбил его.
– Простите. – Я обвёл глазами белоснежный, бездушный кабинет, в котором он заседал с восьми до пяти. – Просто это не моё.
– Понимаю вас, молодой человек. – И по виду казалось, что действительно понимал. – Но, если перенапрячь сустав, он может сослужить вам плохую службу. Или вообще перестать служить.
На мгновение я представил, как сижу в инвалидном кресле и даже некому помочь мне спуститься со ступеней. Кормит меня пособие по инвалидности и рука сиделки, которая приходит только по вторникам, потому что в другие дни её услуги стоят ещё дороже. Хожу теперь только под себя, а скачет лишь моё настроение: от депрессивного до агрессивно-опасного. Не только люди, но и слова вылетают из памяти, потому что теперь я разговариваю лишь сам с собой в мысленных монологах или ору на телевизор, по которому транслируют чемпионат мира по хоккею, куда мне уже никогда не попасть.
– Хоккей от вас никуда не убежит, мистер Джексон. – Вдруг заявил доктор Шепард, утешая тёплой улыбкой.
– Вы знаете?..
Я ведь не сообщал той услужливой девушке по телефону ни свой род деятельности, ни обстоятельства травмирования, лишь имя да ряд циферок клубной страховки, которая сдулась ко всем чертям, как только мне помахали ручкой.
– О том, что вы – знаменитый Дэвис Джексон? – Ещё шире улыбнулся док без капли издёвки. – Или о том, что «Монреаль Канадиенс» выкупил вас у «Дэнвилл Дэшерз» в начале прошлого года? А может о том, что в прошлом сезоне вы набросали три шайбы только в матчах с «Оттава Сенаторз», будучи на позиции защитника, а не нападающего? За что вас возненавидели оппоненты и полюбили болельщики. Вас тут же утвердили в первую пятёрку вместо Грегга, который уже четыре года занимал лидерские позиции защитника и был на хорошем счету.
Моя челюсть шмякнулась о пол. Я даже забыл о том, как противно ныло прооперированное колено с самого утра. Доктор Оуэн Шепард выглядел как все среднестатистические травматологи или тюфяки, которые о спорте знали не больше, чем лемуры с острова Мадагаскар. Долговязые и мягкотелые, с серовато-прозрачной кожей и синяками под глазами, с намечающимся брюшком и ореолом седины, с редкими усами и в очках с простенькой оправой. Такие зарабатывали очки разве что в кабинете у окулиста, а не на спортивном поле. Но за всей этой ширмой анти-спортсмена скрывался чуть ли не фанат хоккея. Сдёрни халат с его плеч – и могу поклясться, что увижу под ним расписной шарфик с названием любимой команды.
